Счастье одних – не всегда благо для других.

Солнце уже взошло достаточно высоко, чтобы, посылая свои лучи, одаривать землю светом и теплом. Всё живое радовалось наступлению нового дня. Беспечные птицы порхали в небесах, заставляя людей невольно улыбаться их удивительным полётам и забавному щебету.
Всё было прекрасно в лучах небесного светила, и только Собор Парижской Богоматери стоял по-прежнему величественно и угрюмо, словно презирая этот мир за его хрупкость и эфемерность.

« Колокола. Они как-то особенно звонят сегодня. Квазимодо, наверное, чем-то обрадован и потому Большая Мария так поёт. Хотя нет, просто у кого-то свадьба. Вот жених и невеста и много счастливых людей, собирающихся войти в церковь», - размышляла Эсмеральда, стоя на одной из башен собора, ставшего ей тюрьмой, именно тюрьмой, ведь выйди она за пределы своего убежища – не миновать ей смерти на виселице. Единственное, чему ещё могла радоваться цыганка, так это простой музыке колоколов, рассветам и закатам, и, пожалуй, людям, которым теперь до неё нет дела. Они так любили её раньше, когда она танцевала на Соборной площади, и с любопытством наблюдали за её фокусами, удивлялись умной Джали. Но эти же люди спокойно взирали, как её должны были казнить. Смотрели и даже не пытались ей помочь. Как и он. О, этот ужасный священник! Люди просто смотрели на неё, он же пожирал её взглядом.
«Только бы никогда не видеть этого взгляда, только бы никогда не вспоминать, а главное не слышать его голоса», - думала цыганка, но память упорно, вновь и вновь воскрешала каждое слово, сказанное архидьяконом Эсмеральде в тюрьме и перед собором. Он говорил столько слов любви, но она была непреклонна. Её сердце отказывалось верить. Оно говорило, что всё это неправда, что это лишь слова, а любит её только Феб, только он.
«О, мой Феб! Где ты? Я так жду тебя! Я люблю тебя. Только тебя», - шептала Эсмеральда, не замечая, как слёзы одна за другой катились по её щекам.
Вдруг цыганка как будто избавилась от оцепенения: внезапно сорвавшись с места и даже не заметив, как спустилась вниз, выбежала на галерею между башнями собора богоматери. Да, Эсмеральда не ошиблась: внизу стоял Феб. Он был там, среди красиво одетых людей и… рядом с ним стояла та девушка, которая столь жестоко насмехалась над бедной плясуньей из-за её одежды.
Эсмеральда видела, как Феб с Флёр-де-Лис вошли в собор. Они вошли женихом и невестой, а вышли мужем и женой.
Это был смертный приговор для красавицы цыганки. Живя в заточении, она ещё не утратила веры в то, что Феб придёт за ней, ведь он так любит её. Вера – последнее, что у неё оставалось. Но вот исчезло и это. Ни надежды, ни веры. Только пустота. Мерзкая пустота. Кругом столько людей, но Эсмеральда одна, совсем одна. Всё кончено? Что теперь? Смерть. Больше ничего. Только смерть.
Эсмеральда подошла к самому краю парапета.
«Боже, как кружится голова от этой бездны под ногами! Страх сковывает всё тело. Но это единственный выход», - пронеслось в голове несчастной.
Что ж, решение принято. Остаётся сделать только шаг, один шаг и больше не будет боли и страданий. Ничего больше не будет…

Клод Фролло знал, что Феб де Шатопер только что обвенчался со своей невестой. Раньше священник предполагал, что эта свадьба принесёт ему хоть какую-то надежду: возможно цыганка поймёт, что Феб не достоин ее и, наконец, перестанет страдать из-за него. Тогда и Клод, быть может, ощутит подобие счастья.
Но вот венчание состоялось, а Фролло не испытал от этого никакой радости. Только новая боль захлестнула всё тело. Неужели это так ужасно – чувствовать, как болит душа? Отчего же это происходит? Оттого что свадьба Феба убьёт Эсмеральду. Она слишком наивна, ещё совсем дитя. Почему-то сейчас священник был убеждён в этом.
Неожиданно размышления Клода Фролло как бы зависли в пустоте. В его глазах отразился ужас. Он, выйдя на галерею, увидел Эсмеральду над пропастью, готовую в любую секунду сорваться вниз. Ещё мгновение – и всё будет кончено!
Священник не помнил, как бросился вперед, не помнил, как успел подхватить в падении ту, которую любил, но, ощутив Эсмеральду в своих руках, понял, что они спасены – он и цыганка. Если бы Эсмеральда погибла, сбросившись с собора, он бы тут же, даже не раздумывая, бросился вслед за ней. Ещё раз пережить те дни и ночи, когда он думал, что Эсмеральда мертва, Фролло был уже не в состоянии.
С величайшей осторожностью Клод отнёс Эсмеральду в её келью. Она была без сознания. Её бледность пугала его. Страх за жизнь Эсмеральды не давал мыслить. Фролло стоял на коленях перед её ложем и не знал, что делать. Но вскоре ему показалось, что её веки дрогнули. И он не ошибся: цыганка открыла глаза. Только боль и невыразимый ужас прочёл в них священник. Её губы дрогнули и скорее по их движению, нежели расслышав, Клод понял то, что хотела выразить Эсмеральда. Это было слово «Феб». Даже сейчас она помнила только его, только капитана, из-за которого решилась на смерть. Гримаса боли отразилась на лице священника. Оставаться здесь и внушать ей только отвращение Клод не хотел, поэтому молча встал и направился к выходу. Он был очень бледен. Казалось ещё немного – и потеряет сознание от переполнявших его чувств.
Мгновение, ещё мгновение, только слышно как кровь стучит в висках. Нет, он справится с собой. Всё в прошлом. Она спасена. Ему больше незачем здесь находиться.

Клод вновь стоит на галерее.
Эсмеральда на самом краю пропасти. Она падает… Нет!!!
Нет! Это лишь разум не может прогнать ужасное видение.
Всё позади. Только почему так похолодели пальцы, почему так дрожат руки? Она ведь жива! Но ещё миг, опоздай он ещё на миг и…
Клод не хотел больше думать об этом.

Вдруг священник резко обернулся, будто почувствовал на себе чей-то взгляд. Позади него стоял Квазимодо. Он уже некоторое время наблюдал за своим приёмным отцом. Тот был ужасно бледен и не походил сам на себя. Впервые несчастный горбун понял то, что Клод Фролло всегда скрывал: он понял его чувства.

Фролло только сейчас осознал, что всё это время не владел собой. Наверное, глупо было видеть его со стороны. Но не это беспокоило священника. Он вдруг понял, что слаб, что он просто человек, а потому не властен над судьбой. Как посмел он думать, что способен управлять не только своей жизнью, но и жизнью других?!
- Квазимодо? Ты давно здесь стоишь? - решил первым нарушить молчание Клод.
- Господин, что-то случилось? - ответил вопросом на вопрос звонарь. - У вас такой обеспокоенный вид. А я никак не могу найти Эсмеральду. Сегодня свадьба капитана, ей не нужно об этом знать.
- Вовремя же ты об этом вспомнил! - со злостью сказал Фролло, - Эсмеральда едва не погибла. Она хотела сброситься с собора. Хотя… в том, что случилось, виноват скорее я, нежели этот глупый капитан, и уж конечно не ты.
- Я не понимаю вас… Но с Эсмеральдой теперь всё в порядке?!
- Сейчас да, но как быть дальше?
- О, я буду сопровождать её всюду! Я буду оберегать её! Только бы с ней ничего не случилось.
Фролло вновь ощутил чувство ревности, разгорающееся в сердце. Снова он ревнует Эсмеральду к Квазимодо. Это невыносимо.
Не сказав более ни слова, он ушёл, оставив звонаря одного во власти печали и душевных страданий.

Дверь кельи захлопнулась за спиной священника.
Мыслей больше нет.
Надежды больше нет.
Есть только всепоглощающие чувства, готовые разорвать душу на части.
Есть только гнетущая тишина и одиночество…

Отчаяние.

Осколки сознания, рассеянного утренними событиями, вновь собрались вместе. Эсмеральда ощутила, что лежит на своей постели. Но она не помнила, как здесь оказалась. И если разум не обманывал её, то лишь смутно припоминала о том, что кто-то был здесь, но вскоре ушел, и потому она не успела толком разглядеть его.
«Феб?! Здесь был мой капитан?! Нет… Он со своей женой. Теперь он ласкает эту белокурую красавицу, но не меня. О, Феб!» – Эсмеральда готова была разрыдаться, произнося это имя. Она не могла свыкнуться с мыслью, что теперь осталась совсем одна, даже без надежды на счастье.
Вдруг холод пробежал по спине. Эсмеральда поняла, что едва не погибла. Вспомнила ощущение падения, а затем прикосновения чьих-то сильных рук. А затем её принесли сюда. Но кто это был? Все воспоминания этого утра были словно покрыты полупрозрачным покрывалом, через которое виден лишь силуэт, но не тот, кому он принадлежит.
Вдруг её размышления прервались: кто-то робко постучал в дверь. Эсмеральда встала с постели и неуверенной походкой подошла к двери. На пороге стоял Квазимодо. Его лицо выражало только печаль и тревогу. Эсмеральда не испугалась, увидев такого гостя. Она уже не замечала его уродства, тогда как ранее не могла глядеть на бедного Квазимодо – от одного взгляда на него её бросало в дрожь.
- А, это ты Квазимодо, - равнодушно произнесла Эсмеральда. - Чего ты хочешь? Я очень устала.
- Я беспокоился за вас. Вы хотели умереть? Из-за капитана? Нет, вы не должны так мучить себя. Он не достоин вас.
- Что ты такое говоришь?! Не смей так говорить о нём! Ты понимаешь меня? Не смей! Он любит меня, а я его! Феба заставили поступить так! Он не виноват! - слёзы застилали глаза Эсмеральды, но она не замечала этого.
В этот момент цыганка ненавидела всех и в первую очередь Квазимодо.
«Как он только мог подумать, что Феб оставил меня?!… А разве это не так?» - Эсмеральда поймала себя на этом и ужаснулась: «Неужели и я усомнилась в искренности Феба? Нет, нет, нужно отогнать прочь эти мысли».
Разум уже начинал прозревать от сладкой лжи, причиной которой был Феб, но сердце и душа упорно не хотели возвращаться к реальности.
Квазимодо продолжал:
- Вы помните, как послали меня за капитаном? Вы хотели, чтобы я привёл его к вам, но я сказал, что не дождался его. Это было не так! Я не хочу больше молчать. Тогда мне казалось, что скажи я то, что было на самом деле – и ваше сердце разбилось бы. Но сейчас вам необходимо знать правду. Я сказал капитану, что вы ждёте его в соборе, но он лишь оттолкнул меня и ускакал. Он оставил вас. Я знаю, что мои слова сделали вам больно, но вы должны были услышать это. Забудьте его. Вам не нужно больше страдать из-за него, вы слишком добры ко всем, тогда как вам всегда причиняют боль.
- Убирайся отсюда! Ты лжёшь! Это священник подослал тебя ко мне! О, я знаю, это он, - Эсмеральда еле сдерживала свой гнев.
- Хозяин спас вас!
- Что?!
- Он не дал вам сбросится с собора. Он принёс вас сюда. Я знаю, вы ненавидите его, но сегодня я понял, что он любит вас!… Так же, как и я, - эти последние слова бедный звонарь скорее прошептал, чем сказал.
Немного собравшись с мыслями, он продолжил:
- Мой господин никогда не показывал своих чувств, но утром он думал, что стоит на галерее один и… Впрочем, это не важно. Лишь знайте, что вас любят здесь.
Квазимодо молча вышел. Эсмеральда не стала останавливать его. В её голове всё перемешалось. Она ничего не могла понять и хотела остаться одна. Слишком многое несчастная цыганка пережила за один день. Ужасная слабость разливалась по всему телу, сковывая мысли. И Эсмеральда не заметила, как забылась в беспокойном сне.
Квазимодо умолчал о многом. Он не сказал, что видел мертвенную бледность на лице Фролло, не упомянул отчаяние священника, сквозившее в каждом его жесте.
Бедный звонарь осознавал, что жестоко обидел цыганку, а также понимал, что ненароком увидел то, что священник всегда скрывал – таинственные чувства его души, а потому Клод был вовсе не рад этому. Несчастный горбун ощущал себя виноватым перед всеми и не знал, как загладить свою вину.

Как быть?

Эсмеральда проснулась на рассвете. Она улыбнулась восходящему солнцу, радуясь рождению нового дня.
«Какой ужасный сон снился мне этой ночью», - подумала она и вдруг почувствовала, как учащённо забилось её сердце. - «Нет, это был не сон! Феб действительно оставил меня», - Эсмеральда отчётливо ощутила своё одиночество.
На пороге стояла корзина с фруктами, которую оставил Квазимодо, но цыганка даже не сдвинулась с места, хотя была голодна.
Эсмеральда так и не притронулась к еде, заботливо принесённой звонарём, и добровольно заточила себя в своей келье.
Квазимодо уже несколько дней подряд заглядывал к Эсмеральде по утрам и с ужасом замечал, что она так ничего и не ела. В чём был толк просиживать возле её дверей как стражник возле тюремных ворот и оберегать её от внешнего мира, если она захотела уморить себя голодом?
Нет, Эсмеральда вовсе не помышляла умереть от голода, хотя жить ей действительно не хотелось. Её не радовало ни яркое солнце, ни фокусы Джали. Цыганка была непреклонна в своём горе.
Колокола вновь надолго затихли. Люди говорили, что видно звонарь опять сходит с ума. Да и этого колдуна – архидьякона Собора Парижской Богоматери никто не видел несколько дней. Что творил этот чернокнижник в своей келье?
Долгими летними ночами Клод Фролло размышлял над своими чувствами и поступками. Он пришёл к выводу, что человеку обязательно необходима надежда на что-то. Стоит ей появиться, пусть и ненадолго, и тогда человек, такое он уж существо, готов собрать остатки сил и броситься вперёд. Но Клод также понял, что потерял последнюю надежду на прощение, сострадание, а главное любовь со стороны цыганки. Осознал, что не может заглушить чувства, которые испытывает к Эсмеральде. Он слишком сильно её любит, тогда как она его безумно ненавидит.
Жить, потеряв надежду, невозможно.
Фролло был также убеждён, что счастье не приходит дважды. А настоящее счастье он испытал, когда в день свадьбы Феба держал Эсмеральду в своих объятиях, видя, что она жива. Выходит, что всю жизнь он прожил лишь ради этого мгновения? Но как он хотел быть счастливым, а главное любимым! Скрывать чувства за ледяной оболочкой от окружающих – это одно, но как скрывать чувства от самого себя? Фролло знал, что причина его несчастий запретная любовь, да именно любовь! Клод совершил много ошибок из-за чувств, охвативших его: нельзя добиться чьей-то любви, причиняя боль этому человеку. А что ощущала Эсмеральда, видя Фролло? Страх и ненависть. Не только о любви, но даже о симпатии не могла идти речь. Да, когда чувства правят человеком, он не в состоянии управлять собой и как следствие совершение непоправимых ошибок. Всепоглощающая любовь правила душой и сердцем священника. О каком здравом смысле тогда можно говорить? Роковые ошибки неизбежны. Не правда ли, только в самом слове «рок» есть что-то пугающее? А ведь все встречи Клода Фролло и Эсмеральды были роковыми. Каждая из этих встреч заставляла его ещё сильнее любить, а её ещё сильнее ненавидеть.
В конце концов, архидьякон решил поставить точку в этих взаимных терзаниях. Он знал, в каком смятении находится Эсмеральда. И потому решился пойти к ней: пусть лучше она обратит всю свою ненависть на него, но хоть на время забудет капитана.
«О, если бы Феб был мёртв, всё могло бы обернуться совсем по-другому», - рассуждал священник, но уже через мгновение ужаснулся тому, о чём думал: «Значит, это правда! Бог отвернулся от меня, если позволил такому прийти в голову!»
Клод понимал, что должен благодарить провидение за то, что оно не позволило свершиться трагедии, но он не мог заставить себя сделать это. Он уже нарушил почти все обеты, которые давал, становясь священником, и едва не переступил через самую суровую заповедь Господа.
«А как можно помочь Эсмеральде, если не можешь разобраться в самом себе?» - думал Фролло. - «Нет, если не положить конец этим размышлениям, можно сойти с ума. Так нельзя дальше жить», - с этими мыслями Клод тихо постучал в дверь кельи Эсмеральды.
Цыганка, предполагая, что это Квазимодо, без страха отворила дверь. Она не понимала почему, но на этот раз приход архидьякона не испугал её. Эсмеральда была лишь в недоумении – зачем к ней вновь пришёл священник?
Увидев Эсмеральду, Клод Фролло с ужасом про себя отметил, что она очень побледнела за эти несколько дней. Но в то же время из-за этого её прекрасные темные глаза, казалось, стали ещё больше и ещё сильнее притягивали к себе внимание, словно завораживая.
Клод поймал себя на том, что слишком откровенно смотрит на цыганку. Он знал, что не имел на это права, особенно сейчас.
- Ты удивлена тем, что я пришёл к тебе? Я всё ещё внушаю тебе ужас? - первым заговорил Фролло.
- Я устала бояться вас. Мне уже всё равно. Вы добились, чего хотели. Феб оставил меня. Да, он не любит меня. Я поняла это, но слишком поздно. Он даже не захотел меня видеть! Не захотел выслушать меня!
Слёзы отчаяния выступили на глазах Эсмеральды. О, сколько страданий эти слёзы доставляли Клоду!
Он хотел обнять её, постараться помочь забыть в его объятиях Феба, но вовремя остановился, понимая, что тем самым только увеличит пропасть между ним и цыганкой, а потому в нерешительности замер на месте.
Эсмеральда уже справилась с собой. Но то, что сорвалось с её губ, показалось Фролло ещё больнее слёз:
- Вы ведь рады, что всё так получилось. Рады, что у меня нет никакой надежды на то, что я когда-либо выйду отсюда. Меня покинули все. Я одна и…
- Не говори больше ничего! Умоляю, только не говори ничего! Я слишком сильно люблю тебя, чтобы спокойно слушать твои слова! Я много думал над тем, какую роль я сыграл в твоей жизни. Ты была права, я погубил тебя!… Хотя мы оба погубили друг друга… Я ужасаюсь своим мыслям, которые посещали меня ранее. Я говорил себе, что если ты не достанешься мне, то не достанешься никому. Глупец!… Нет!… Я не могу больше так страдать! Нет… Пусть лучше ты будешь счастлива, а я буду лишь свидетелем твоего счастья. Сейчас для меня главное, что ты жива. Ты, верно, не понимаешь меня? Мои мысли слишком спутаны и я не могу выразить их как следует. Но знай, что я желаю тебе только счастья… Нет! Так не может больше продолжаться… Хочешь, я разыщу Феба и приведу его сюда?
Эсмеральда не могла поверить в то, что сказал священник. Он готов пойти на такие жертвы?!
Через секунду Фролло сам ужаснулся своим мыслям. Что он такое сказал? Он добровольно отдавал её в руки этого никчёмного человека?!
Клод с замиранием сердца ждал решения Эсмеральды. Отступать было уже поздно.
- Нет, - последовал её ответ.
Теперь наступил черёд удивляться Клоду. Что угодно, только не это предполагал услышать священник! Да, такого он не ожидал!
- Нет?! – в глубоком недоумении повторил Фролло.
- Вас это так удивило? Вы ожидали, что я буду рада этой услуге? Нет. Только не сейчас. Слишком многое изменилось. Всё в прошлом. Стоит ли нам продолжать этот разговор? Я утратила любовь к Фебу. Я ожидала предательства с вашей стороны, но только не с его. Это ведь всё, что хотели бы вы услышать? Оказывается, это вы спасли меня. О, я с ужасом вспоминаю то утро! Я благодарю вас, что вы не дали мне погибнуть. Но… не рассчитывайте на большее, чем эта благодарность, - добавила Эсмеральда.
- Мне достаточно и этого. Только скажи, ты по-прежнему ненавидишь меня? Могу ли я хоть чем-то заслужить прощение?
- Я не испытываю к вам ненависти. У меня просто нет никаких чувств по отношению к вам. Никаких. Вот и всё.
- Хорошо. Ты права. Нам больше нечего сказать друг другу. Мне пора уйти. Лишь пообещай, что будешь дорожить своей жизнью. Умоляю, не заставляй меня страдать. Хотя тебе всё равно – страдаю я или нет. Просто пообещай, что будешь жить как… - Клод хотел сказать «как прежде», но слова так и остались невысказанными.
«Жить как прежде, значит продолжать мучить себя мечтами о несбыточном?».
Она угадала его мысли.
- Вы хотите, чтобы я была как прежде? Но это невозможно. Вы ведь и сами это понимаете, потому и замолчали. Но я скажу вам лишь одно: я хочу жить! И мысли о смерти больше не придут ко мне. Теперь вы оставите меня в покое?
- Ты права, большего мне от тебя и не нужно. Прощай.
Фролло был благодарен Эсмеральде за то, что она более не презирала его. Но в то же время Клод понимал, что цыганка никогда и не полюбит его, слишком много боли причинил он ей и потому не питал никаких иллюзий на этот счёт – Фролло ещё не утратил способности здраво мыслить. Хотя жизнь и коварная штука, но не настолько же, чтобы ненависть, вот так, по воле божьей превратилась в любовь. И всё же, кто с уверенностью может сказать, что такого не бывает?…

Прекрасный рыцарь.

Не один день прошёл с того памятного утра, когда состоялась свадьба Феба де Шатопер и Флёр-де-Лис де Гонделорье. Если молодой капитан и был галантен со своей женой, то только первое время. Слишком много красавиц прошло через его руки, а потому ему было неинтересно надолго задерживать внимание на одной из них, тем более, если она уже стала его супругой. Говорить слова любви и тем очаровывать новую с виду неприступную девушку – это одно, но тратить эти же слова на свою жену – это совсем другое. По крайней мере, Феб считал это бесполезным занятием. Быть мужем Флёр-де-Лис он обещал перед богом и от своих слов отказываться не собирался, тем более что получил отличное приданое, которое просто необходимо было срочно потратить. Но находиться неотлучно подле своей жены он вовсе не клялся. Да к тому же существовало столько поводов ускользнуть из дома! Например, служба, он ведь всё-таки капитан королевских стрелков, а ещё лучше, так это свидание с одной из красоток улицы Валь д’Амур. В крайнем случае, можно заглянуть в какой-нибудь миленький кабачок и провести там часок-другой.
Эсмеральда сходила с ума в своей одинокой келье в соборе богоматери, в то время как её прекрасный рыцарь предавался любовным утехам с очередной пассией. Помнил ли он свою цыганку? Нет. Зачем забивать себе голову такими глупостями? Фебу ничего толком не было известно о судьбе его «Симиляр». Да и не хотелось что-то узнавать.
«Исчезла цыганочка, да и ладно. Вдруг она действительно ведьма, как о ней говорили, заберёт душу – и не заметишь. Пусть лучше это беспокоит господина архидьякона Собора Парижской Богоматери, его же звонарь притащил её в церковь. Да, не повезло этому Фролло, он ведь и так не жалует цыганок, а особенно, если они ещё и ведьмы. Чёрт побери, что это я о ком-то беспокоюсь? Кто бы обо мне побеспокоился? Деньги то кончаются, а в долг в кабаке вина больше не дадут. Я и так со своими друзьями слишком шумно вёл себя в прошлый раз в… Как же называется эта харчевня? Совсем забыл. Странно. И зачем я только кинул этот горшок в голову тому дураку-хозяину?» - думал капитан, идя по Соборной площади.
Домой Феб заявился далеко заполночь, но при этом был крайне удивлён, что его никто не встретил. Чтобы исправить эту маленькую оплошность он разбудил весь дом, ничуть не беспокоясь за последствия. А зря…
- Сударь, мало того, что вы заставили меня волноваться – я просто места себе не находила, боялась, что вы вновь ввязались в какую-то историю или ещё того хуже – ранены, так вы к тому же соизволили вернуться домой пьяным, ругаться как последний трактирщик и бить посуду! Это ведь вы только что разбили вазу?! Слава богу, что с вами всё в порядке! Но не обольщайтесь – разговаривать с вами сегодня я больше не намерена! - заявила Флёр-де-Лис опешившему от неожиданности Фебу.
Бравый капитан королевских стрелков вовсе не ожидал такого поворота событий: не думал он, что его с виду тихая Флёр-де-Лис устроит такой скандал. Он даже не нашелся, что сказать ей в ответ, а потому не придумал ничего лучше, как на эту ночь уйти из дома.
«О, дьявол! Нигде нет покоя! Если не следует бить посуду в трактире, так почему я не могу сделать это дома? Вазу разбил. Вот ещё глупости. К чёрту вазу, да и милую жёнушку вместе с ней! И угораздило же прельститься приданым, будь оно не ладно! Нет, мне определённо нужно переночевать где-то. А ведь Симиляр кажется теперь в Соборе Парижской Богоматери. Может наведаться к ней? Она ведь чертовски хороша собой, а мне так и не удалось узнать её поближе… Стоит исправить это», - мысли Феба, как правило, не расходились с его действиями, а потому уже через некоторое время он стоял возле собора.
«И почему эти ворота сейчас закрыты? Или попы уже спать улеглись? Подумаешь – три часа ночи! Наверное, стоит просто постучать».
Надо ли говорить, что Фебу, естественно, никто не только не открыл ворота, но даже и не ответил. А это его очень сильно удивило.
«Эй, о чём это они думают? Я – капитан королевских стрелков Феб де Шатопер стою у ворот божьего храма, а эти чёртовы монахи, прости господи, даже не замечают этого! Да… Хм… Эти двери так просто не откроешь, - размышлял Феб, разглядывая великолепные тяжёлые ворота собора, - Да, жаль, что сейчас со мной нет моих лучников, а то мы бы быстренько заставили проклятых попов открыть нам двери! Эх, не везёт! Где же переночевать? Схожу-ка к Фалурдель. У неё наверняка найдётся свободная комната, - думал Феб, но внезапно некстати вспомнил историю с чёрным монахом, и разгуливать по тёмным парижским переулкам ему как-то сразу расхотелось, - Э-э-э… нет, старая ведьма больше не заманит меня к себе, довольно. Пойду лучше к Жеану Мельнику. Ну, а где я его сейчас найду? Будь он неладен вместе со своим братцем архидьяконом и этим проклятым собором! А к цыганочке я всё-таки зайду… Утром, например».
История умалчивает, где провёл эту беспокойную ночь Феб де Шатопер, но на утро он действительно пришёл в собор и, увидев какого-то священника, потребовал отвести его к «Симиляр». Тот вежливо попросил не совсем трезвого после ночного пьянства Феба подождать, сославшись на то, что не может дать какой-либо ответ, не доложив господину архидьякону о его приходе. Фебу ничего не оставалось, как согласиться.
Клод Фролло был крайне удивлён наглостью капитана. Чувство ненависти по отношению к нему вновь охватило священника. Естественно, ни при каких условиях Фебу не будет разрешена встреча с цыганкой. В этом Клод был уверен: он обладал достаточной властью, чтобы не позволить этому произойти.
Мрачные размышления священника терзали лишь его душу, но внешне он казался абсолютно спокойным, даже несколько надменным. Но то, что было в сердце Клода, не знал никто.
Фролло подозревал, зачем пришёл бывший возлюбленный Эсмеральды, но решил не выдавать своих мыслей, а потому начал разговор вот с какого вопроса:
- Чего вы хотите, господин капитан?
- Ничего особенного, господин архидьякон. Я лишь хочу увидеться с цыганкой, которая сейчас живёт у вас в соборе. Кажется, её зовут Симиляр.
- Эсмеральда, - вырвалось у Фролло, но он, почувствовав свою оплошность, продолжал далее ещё более холодно. - Это невозможно. Цыганка под защитой собора. Она имеет право на убежище, а потому не может быть выдана властям, - священник знал, что Феб вовсе не собирался арестовывать Эсмеральду, но пока считал необходимым изображать недоумение.
- Я пришёл не на казнь её отвести, а просто поговорить с ней. Мы были знакомы раньше и…
- Знакомы?! Да её обвиняют в нападении на вас! - перебил его Клод.
- Ну и что? Говорили же, что это какой-то там чёрный монах-призрак разгуливает по ночам и преследует людей, а не Симиляр. А она красотка! Вы не находите, святой отец?
Это переполнило чашу терпения Фролло. Даже его спокойствию когда-то должен был прийти конец, тем более, если в сердце бушует ревность.
- Вы забываете, где, о чём и с кем разговариваете! - сказал священник, подчёркивая каждое слово. - Как вам и было сказано ранее: цыганка не может покинуть собор. А вам не следует здесь более оставаться. Значит, ни о какой встрече не может идти речь. Если вам не достаточно запрета архидьякона Жозасского, то вам его даст епископ Парижский. Думаю, на этом мы можем завершить наш разговор, - говоря эти слова, Клод уже не скрывал своего гнева, презрение открыто сквозило в его взгляде.
Не сказав более ни слова, священник развернулся и ушел, оставив Феба в полнейшем недоумении.
- А что я такого сказал?! Да, мне сегодня определённо не везёт!

Ненависть или любовь?

Утренняя встреча Феба де Шатопер и Клода Фролло абсолютно не расстроила первого, но принесла неимоверные страдания второму. Клод до самого вечера не мог найти себе места. Он предполагал, что Феб давно забыл Эсмеральду, но появление пьяного капитан в соборе разуверило священника в этом. Как ему следовало поступить теперь: рассказать обо всём цыганке и посмотреть, что за этим последует или не говорить ей ни о чём? В том, что пустоголовый капитан не испытывал никакой любви к Эсмеральде, Клод был абсолютно уверен. По всей вероятности, Фебу просто хотелось продолжить так мило начатый «разговор», столь некстати прерванный священником в доме Фалурдель. А вот что испытывала теперь Эсмеральда по отношению к Фебу? На этот вопрос Клод не мог найти точного ответа. Хотя Эсмеральда и говорила, что после предательства капитана разлюбила его, но правда ли это?
«О, если бы Феб погиб тогда от моей руки! Быть может, раскаяние и заставило бы меня страдать, но не так мучительно как сейчас, когда он живёт и наслаждается жизнью, со сладострастием вспоминая нежные поцелуи Эсмеральды, когда он едва не овладел ею… О, Боже! И я так спокойно рассуждаю о смертном грехе, едва не совершённом мной?! Да, я знал, что дьявол уже давно преследует меня! Ещё тогда, когда я впервые увидел её… Глупец, я ещё надеялся на милость Божью!… Да, она должна узнать обо всём! Достаточно лжи», - решиться на такой отчаянный шаг стоило больших усилий Фролло, он приготовился к худшему, а потому холодный прием Эсмеральды его вовсе не удивил.
- О, здравствуйте, святой отец. Вы пожелали проведать меня в моём скромном жилище?
- Эсмеральда, зачем ты так издеваешься надо мной? Ты же знаешь, что твои слова ранят меня не хуже кинжала!
- О, вам больно? А как же я? Вы забыли о том, какую боль вы причинили мне?!
- Как ты жестока! Вижу, ты никогда не простишь меня!
Оба замолчали. Клод оказался не прав – Эсмеральда вовсе не была жестока, но она сама не знала, почему постоянно пыталась уколоть священника своими словами как можно сильнее. Возможно, это было чем-то вроде мести с её стороны, хотя цыганка этого и не осознавала.
- На самом деле я пришёл к тебе, чтобы.…Нет, не так…Феб был здесь, я разговаривал с ним, - сказал архидьякон, собравшись с мыслями и обретя, наконец, некоторое спокойствие.
- Феб?! Он приходил к вам?
- Нет, он хотел видеть тебя.
- Что это значит? Теперь вы издеваетесь надо мной?
- Ну почему ты не веришь ни одному моему слову?! Хотя почему ты должна мне верить? Но я не лгу. Он явился в собор как в трактир, совершенно пьяный и не владеющий своим языком!
- Вы выгнали его?
- Зачем же считать меня таким чудовищем? Он сам ушёл. Правда, после того, как я не разрешил ему повстречаться с тобой, - в голосе Клода вновь проскользнули свойственные ему властные нотки. - А ты предполагала, что я так просто разрешу ему разгуливать здесь?! Я ещё не сошёл с ума, чтобы позволять заниматься неизвестно чем у себя под носом… Но что я такое говорю? - Фролло скорее размышлял в слух, чем обращался к Эсмеральде. - Так что прикажешь мне делать? - продолжал он. - Разыскивать по всему Парижу этого пьяницу? Ты этого хочешь? За что ты так любишь его?! - Клод уже не владел собой – разговор с Эсмеральдой доставлял ему слишком много страданий.
- Да, я хочу видеть его!
Столько отчаяния, как в тот миг, бедный священник не испытывал никогда! Ему казалось, что ещё мгновение – и его истерзанное сердце разорвётся на части. А Эсмеральда, будто не замечая смертельной бледности Фролло, продолжала:
- Да, я хочу видеть его! Он должен узнать о моём презрении к нему! Я ненавижу его!
То, что происходило с Клодом Фролло описать невозможно. Можно было подумать, что он утратил разум: некоторое время Клод стоял молча, с широко раскрытыми глазами, не выражающими ничего, но по мере того, как он осознавал весь смысл сказанного Эсмеральдой, то пытался выразить что-то словами, хотя это ему явно не удавалось. Наконец, единственная фраза, которую смог сформулировать архидьякон, сводилась к банальному вопросу:
- Почему ты его ненавидишь?
- Видимо, я никогда и не любила его. Я была лишь очарована им. Его предательство помогло мне понять это. Когда бедный Квазимодо попытался схватить меня однажды ночью по вашему приказу, именно Феб помешал совершиться злодеянию. Да, я была очарована его красотой и тем, как он обращался со мной. Мне казалось, что он прекрасен как солнце. Даже само его имя означает «солнце». А что должна была, по-вашему, испытывать наивная девушка к своему спасителю, кроме привязанности или любви? Но я благодарна вам и Фебу. Вы преподали мне хороший урок под названием «жизнь»! Он показал, как за наивность и доверчивость можно заплатить свободой и счастьем… Надо же, я порой не понимаю саму себя: раньше я любила Феба, а теперь ненавижу его. Раньше я ненавидела вас, а теперь… теперь не знаю… Чего вам ещё от меня нужно?! Вы считаете меня жестокой. Так зачем сами приходите ко мне? Вы говорите, что любите меня. Тогда почему заставляете так страдать? Ну почему я больше не испытываю ненависти по отношению к вам?!
Едва священник справился с первой порцией неожиданности, которую выплеснула на него Эсмеральда, так она добавила ещё! Такого смятения чувств Клод не испытывал никогда!
- Эсмеральда, только скажи, что не насмехаешься сейчас надо мной. Могу ли я поверить в то, что ты говоришь? Я молил бога о прощении и думал, что он не слышит меня, но ты доказала – это не так. О, что мне сделать, чтобы ты вновь была счастлива?
- Больше не напоминайте мне о Фебе.
- Это я могу тебе обещать! А теперь нам обоим нужно разобраться в событиях прожитого дня. Уже почти ночь. Прощай.
Клод Фролло не мог понять, как нашёл в себе силы, чтобы уйти, но он осознавал, что более оставаться было нельзя. Слишком много чувств, противоречащих друг другу, он испытывал. Клод понимал, что задержись он ещё на мгновение, и разум бы оставил его. Да и можно ли надеяться на разум, когда душа, пылающая от страсти, управляет телом? Что могло произойти в этом случае между ним и Эсмеральдой, священник представлял, потому и предпочёл уйти.

Душа и тело.

Порой архидьякону казалось, что в нём живут два разных человека: одним управляет сердце, другим разум. Один стремится выйти за грани дозволенного церковью, а другой сопротивляется этому. Такая двойственность приносила мучения и делала безумным. Ради Эсмеральды, ради одной ночи с ней Фролло готов был бросить всё, рисковать собственной жизнью. Время спустя он ужасался своим мыслям, но затем вновь к ним возвращался. Это походило на замкнутый круг, из которого не было выхода.
Клод чувствовал, что это смятение появилось в нём после того, как он впервые увидел перед собором Парижской богоматери прекрасное юное создание – Эсмеральду, танец которой завораживал, а пение сводило с ума. Сердце хотело любви и требовало того же от тела, и разум тщетно пытался бороться. Впервые Клод совершил безумный поступок, став свидетелем сцены любви между цыганкой и капитаном. Тогда чувства взяли верх. В последствии священнику удавалось сдерживать себя. Даже там, в темнице, когда Эсмеральда была так близка, что казалось ещё миг, и он запечатлеет страстный поцелуй на её губах. Сегодня Фролло вновь нашёл в себе силы для борьбы со своей страстью, но за то заплатил ужасной бессонной ночью: видение красивой цыганки преследовало его и не позволяло сну овладеть телом. Она была так прекрасна, она была рядом! Но то был лишь её образ, игра жестокого воображения.
О, может ли человеческое сердце вынести столько страданий?!

Благородный спаситель.

Отчего же Эсмеральда, так долго ненавидевшая священника, вдруг ощутила какие-то новые чувства по отношению к нему? Чтобы разобраться в этом, необходимо вернуться к тому ужасному утру, когда несчастная цыганка, так опрометчиво решившись на отчаянный шаг, едва не погибла.
Когда первая горечь страданий, оставшаяся после утраты любви, прошла, Эсмеральда поняла, что совершала огромную глупость, пытаясь лишить себя жизни. Теперь она хотела жить. Что бы ей удалось доказать Фебу и всему миру, на который ополчилась, своей гибелью? Ничего. Тот, о ком она думала и имени-то её запомнить не смог, неужели вспомнит саму Эсмеральду?
Но были и те, кому поступок цыганки ранил и без того страдающее сердце. То были Клод Фролло и Квазимодо. Каждый из них по-своему любил Эсмеральду и испытывал ни с чем несравнимые муки за её судьбу. Но в роковой момент она даже не вспомнила о них. Тогда для неё существовал только несравненный Феб.
Итак, осознав свою ошибку, Эсмеральда мысленно поблагодарила своего спасителя, даже не догадываясь, кого именно благодарит. Она не знала человека, спасшего её, но в своих мыслях сделала его воплощением доброты и благородства. Какой же ужас она испытала, узнав от Квазимодо, что её спасителем был не кто иной, как ненавистный ей священник – архидьякон Собора Парижской Богоматери! Но что-то произошло в её душе с тех пор. Не могла уже больше Эсмеральда испытывать былую неприязнь к Клоду Фролло. А, однажды вспомнив их короткую встречу в подземелье тюрьмы, даже ощутила что-то вроде сострадания к его чувствам.

Если день плохо начался, это вовсе не означает, что он плохо закончится.

Несколько дней прошло с момента последней встречи между священником и цыганкой в её келье.
Клод Фролло медленно поднимался на северную башню Собора Парижской Богоматери. Ему вдруг безумно захотелось увидеть солнце над своей головой, ощутить дыхание ветра, насладиться его прохладой и хоть на мгновение забыть ту, которую навсегда забыть было невозможно.
Выйдя на площадку башни, Клод почувствовал, как бешено забилось его сердце – опять священника преследовало видение прекрасной цыганки. Та стояла у парапета, любуясь картиной, открывающейся перед её глазами. Как великолепен был Париж с высоты собора! Им нельзя было не восхититься. Но не об этом думал несчастный священник. Он лишь замер как зачарованный, глядя на Эсмеральду и понимая, что это не удивительный мираж, но то самое неземное существо, заставляющее его так жестоко страдать.
Длинные чёрные волосы Эсмеральды слегка развивались от дуновения ветерка. Её воздушное платье скрывало само тело, но разрешало видеть его нежные очертания. Как она была прекрасна, желанна и недосягаема одновременно. Клод позволял себе любоваться ею, тогда как она, стоя к нему спиной, даже не догадывалась о его присутствии на башне. Он понимал, что окажется в неудачной ситуации, если она вдруг обернётся и поймает его взгляд на себе. Но ничего не успел предпринять до того, как его опасения оправдались: возможно, собираясь спуститься вниз, Эсмеральда повернулась к священнику лицом, и их глаза встретились. Она вздрогнула от неожиданности. Фролло, увидев её испуг, раскаялся, что не успел уйти незамеченным, когда была такая возможность. Но момент был упущен, и теперь они стояли друг против друга, не зная, как поступить дальше. Первым не выдержал Клод и нарушил молчание.
- Ты вновь испугалась меня? Прости, я не предполагал, что застану тебя здесь. Не волнуйся, я не побеспокою тебя и уже ухожу, - сказав это, священник собирался направиться к лестнице, но его остановил голос Эсмеральды.
- Вы всегда так неожиданно появляетесь. Но я не боюсь вас. Можете остаться, если хотите.
Хочет ли он остаться? Да просто быть с ней рядом – уже счастье для него! Поэтому стоит ли говорить, что Клод никуда не ушёл, и чтобы вновь не возникло неприятной гнетущей тишины, решил продолжить разговор:
- Ты часто здесь бываешь?
- Почти каждый день. Париж такой красивый, когда смотришь на него сверху!
- А я так давно не видел восхода солнца! Того чарующего момента, когда день ещё не наступил, а ночь уже не властна над землёй.
- Вы правы, это очень красиво, но мы опоздали – уже давно расцвело.
Она сказала «мы» и это заставило затрепетать сердце священника. Он был так благодарен Эсмеральде, что она позволила ему остаться подле неё, украдкой любоваться ею и наслаждаться её голосом.
Внезапно Эсмеральда заметила что-то, и это привлекло всё её внимание: на Соборной площади собирались люди. Постепенно их становилось всё больше и больше. Они заполнили собой почти всё пространство перед церковью и замерли в ожидании чего-то.
Когда на площадь выехала повозка с запряжённой в неё лошадью, и Клод увидел в ней женщину со связанными за спиной руками, он, наконец, понял, что происходит внизу. Как только он мог забыть о казни, назначенной на сегодня?! Ведь ещё вчера на Гревской площади готовили виселицу, но он не придал этому значения. Последние месяцы Клод Фролло вообще потерял интерес к тому, что окружало его, не принимал участия в церковных службах, ссылаясь на плохое здоровье. На самом деле он не был болен, но просто понял, что утратил ту всепоглощающую веру в Бога, которую испытывал ранее. А, потеряв твердую веру, уже не понимал смысла в церковных канонах и богослужениях. Он устал от судов и преследований ведьм. Ему хотелось жить, а не существовать, изо дня в день, видя величественный, но угнетающий человека Собор Парижской Богоматери. Собор каждое мгновение напоминал ему, что он священник, а потому не должен был позволять страсти овладевать его сердцем. Но что может человек поделать с собственными чувствами?
Итак, когда Клод Фролло почти равнодушно взирал на коленопреклонённую перед собором женщину,
Эсмеральда, напротив, с ужасом следила за всем происходящим на площади. В её голове вихрем закружились воспоминания о тех минутах, когда она сама стояла у церкви в окружении стражи с верёвкой на шее, зная о своей скорой казни. Тогда ей удалось спастись лишь благодаря смелости Квазимодо.
Эсмеральду охватил страх: она представила себя на месте этой бедной женщины. Неописуемый ужас отразился на прекрасном лице цыганки, заставив его побледнеть. Некоторое время Эсмеральда молча взирала на то, что происходило внизу, а затем резко обернулась к священнику.
- Вы так спокойны, а между тем эта несчастная женщина скоро будет повешена!
- Но что я могу сделать для неё? Я даже не знаю кто она и в чём её обвиняют. Но если её приговорили к такому наказанию, значит, она совершила какое-то преступление.
- А как же я? Я не совершала никакого преступления, а меня едва не лишили жизни… О, вы так равнодушны к страданиям других. У вас нет сердца! Вы безжалостны! Не приближайтесь ко мне… Нет, я устала так жить. Я не хочу больше боятся вас. Я пыталась убедить себя, что смерть не страшна мне. Но это не так. Вы ведь в любой момент способны выдать меня палачу. О, вы так коварны!
То, что увидела Эсмеральда, заставило её вновь вернуться в прошлое, наполненное страданиями. Все ужасы последних месяцев пронеслись в голове несчастной девушки: раненый на её глазах Феб, суд, пытка, кошмарное подземелье тюрьмы и самое страшное – приготовления к казни. Эсмеральда думала, что уже стала забывать свои мучения, но поняла, что на самом деле это не так. Она вновь ощутила дыхание смерти. Ей казалось, что сейчас оно исходило не только от виселицы Гревской площади, но и от того, кто стоял рядом с ней – от Клода Фролло. Вернувшаяся ненависть, а также страх, сделали её безумной. Тщетно священник пытался успокоить Эсмеральду, говоря, что в церкви она в безопасности. Все его доводы принимались цыганкой за ложь.
Клод решил попытаться отвести Эсмеральду в её келью. Если на неё так подействовало принесение покаяния приговорённой к смерти, то, что произойдёт с бедной цыганкой, когда она увидит саму казнь?! Но ему так и не удалось изменить ход событий: палач не любил тянуть с исполнением своих обязанностей, а Эсмеральда, словно зачарованная внимательно следила за тем, что происходило уже на другой стороне Сены – на Гревской площади.
Преступница вскоре была казнена, а цыганка, вскрикнув от ужаса, лишилась чувств.
Нет, это было уже невыносимо для священника. Он пытался оберегать её от кошмаров, происходящих за пределами церкви, так она, не выходя из собора, находила их для себя. Хорошо, что хоть не пыталась теперь лишить себя жизни, а всеми силами хваталась за неё.
Придя в келью, Фролло осторожно уложил Эсмеральду на постель и стал пытаться привести её в чувство. Вот где пригодились его знания медицины. Вскоре цыганка пришла в себя, но увиденное так сильно подействовало на девушку, что архидьякон всерьёз беспокоился о её здоровье. Клоду никак не удавалось успокоить её. Ей всё время казалось, что кто-то поднимается по лестнице, ведущей к ней в келью, что это солдаты идут за ней, которыми, несомненно, командует Феб де Шатопер, а этот мерзкий священник – Клод Фролло, обязательно, возможно даже с радостью выдаст её им.
«Куда это подевался Квазимодо? Ему-то Эсмеральда доверяет больше, нежели мне. Быть может, звонарю и удалось бы её успокоить?» - размышлял Фролло, вконец отчаявшись справиться с чувствами цыганки в одиночку.
- Эсмеральда, - обратился к девушке священник, - выслушай меня, пожалуйста, прежде чем продолжишь обвинять во всех грехах человечества. Я не святой, но не все же преступления совершены моей рукой! О, как мне убедить тебя, что в соборе богоматери ты в безопасности?!
«По крайней мере, пока никто не решился возобновить дело», - пронеслось в голове Фролло, о чём он, конечно же, говорить не стал.
- Я не враг тебе, - продолжал священник, - пойми ты это, наконец. Подумай сама, если бы я желал твоей смерти, то давно бы нашёл способ выманить тебя из собора. А ещё проще – привёл бы сюда королевского прокурора и передал тебя в его руки. Вижу, ты смотришь на меня словно на чудовище. Пусть так, но зато ты перестала рыдать. Хоть это радует, - Клод решил отказаться от попытки успокоить цыганку простыми увещеваниями, а потому теперь говорил с ней вполне серьёзно, даже несколько жёстко. - Так вот, раз ты всё ещё жива, значит, не такой уж я и злодей, каким ты меня представляешь. Хотя, впрочем, можешь думать как угодно. Я устал доказывать тебе свою любовь. Думай о чём хочешь, люби кого хочешь, только оставь моё сердце в покое!… Боже, как я устал! - говоря это, Фролло был ужасно бледен, его взгляд действительно выражал только усталость и ещё, пожалуй, отчаяние.
Священник обхватил голову руками, словно страдал от головной боли.
О чём думал этот несчастный? О том, что глупо молить Господа о прощении, когда не можешь заслужить этого даже у человека.
- Вам больно? - вдруг спросила Эсмеральда.
- А ты думаешь, когда болит душа, не страдает тело? О, как я люблю тебя, прекрасное дитя! Я вновь был груб с тобой. И после этого я удивляюсь твоему презрению ко мне? Прости меня. Я уже давно не владею собой. И за возможность обладать тобой я даже готов продать свою душу дьяволу. Меня и так считают чернокнижником. Так что терять мне уже нечего, - горько усмехнулся он.
- Только не оставляйте меня одну, - вдруг сказала цыганка.
Эта некстати брошенная фраза, заставила Фролло отвлечься от собственных мыслей:
- Что?
- Мне страшно. Я не хочу остаться одна. Уже вечер, а ночь не всегда приносит сон.
Фролло знал это не понаслышке. Но то, что говорила Эсмеральда, так удивляло его. Каждый раз, когда они виделись, она заставляла его переживать всё новые и новые чувства. Что же будет на этот раз?
- Вы не уйдёте? - с мольбой спросила Эсмеральда.
Фролло готов был простить ей всё, но зачем же так жестоко измываться над ним? Разве сможет он ответить «нет»?!
- Я не покину тебя! Но что это? Ты вновь плачешь?
- Я никогда не смогу забыть…
- Прекрати думать о том, что случилось сегодня днём, - перебил её Клод, - ты должна жить, а не мучить себя, вспоминая ужасы, которые ты испытала… по моей вине, - с горечью добавил он. - Что мне сделать, чтобы ты была счастлива? Не плачь, я молю тебя! - уже почти шептал священник.
«Что я делаю, Господи, что я делаю?» - только успел заметить Клод, не сумев остановить себя и обнимая Эсмеральду.
Он осторожно сжал её в своих объятиях, словно маленького ребёнка, как будто боясь причинить ей боль. Как долго он об этом мечтал! И вот Эсмеральда в его руках, так близко. Клод чувствовал, как её тело, вначале напряжённое, теперь будто таяло, всё ближе прижимаясь к нему.
«Уйти… скорее оставить её. Нет, она не может принадлежать мне. Неужели я не чувствую, что ещё немного и будет поздно!… О, зачем она позволила, чтобы я обнял её, зачем позволила просто прикоснуться к ней?!… Что она сделала?! Зачем этот поцелуй… Эти губы! О, Боже!… Это пытка!» - мысли вихрем проносились в голове Фролло, он понимал, что слишком поздно, уже слишком поздно отступать. Она в его руках и мира вокруг них больше нет. Больше нет Собора Парижской Богоматери, больше нет Бога, ради которого Клод Фролло так страдал. Теперь Всевышний ничего не значил для него, теперь архидьякон Жозасский поклонялся другому богу – Эсмеральде.
То, что происходило – казалось сном.
Он уже не мог подавлять охвативших его чувств.
Да и смог бы сделать это любой другой мужчина, находясь рядом с той, которую желал всей душой и всем телом?
Обнимая Эсмеральду, священник неожиданно почувствовал лёгкий, но полный нежности поцелуй, будто случайно подаренный ему прекрасной цыганкой. Близость той, которую любил, заставляла трепетать всё его тело. Никогда прежде Клод не ощущал ничего подобного. Он больше не думал о том, что должен уйти и оставить это неземное создание в одиночестве. Сам не понимая, что делает, Фролло дарил Эсмеральде один поцелуй за другим, покрывая ими всё её лицо.
Она не сопротивлялась… И уже мгновение спустя он осмелился прикасаться к её шее, прекрасным плечам… Его пальцы, как будто случайно, пробегали по её телу, изучая его.
Неожиданно платье Эсмеральды спало на пол.
Клод даже не ожидал, что сумеет так легко устранить преграду, мешавшую ему наслаждаться её телом.
О, эта ненавистная сутана! Казалось, что она душит его… Скорее избавиться от неё или он погибнет от жара, пронизывающего всё его тело… Эсмеральда, прекрасная Эсмеральда в его власти, и он позволяет себе прикасаться к ней, более того целовать и ласкать её. И именно её заставляет он трепетать в своих руках.
«Так вот что такое быть просто мужчиной, а не бесчувственным священником! Ощущать, как она отвечает на твои призывы любви и означает быть самым счастливым человеком на земле», - пронеслось в голове Клода Фролло.
Ни Клод, ни Эсмеральда не знали, что будет дальше, после этих страстных прикосновений их рук, губ, сумасшедших ласок, которые они дарили друг другу. Но они чувствовали, что это и будет логический финал их безумного желания, будто океан разливающегося по их венам. К этому они стремились, этого требовали их тела…
О, как права была Эсмеральда, говоря, что ночь не всегда приносит сон. Иногда она приносит счастье.

Феб и его свита.

Нежные объятия сна были столь крепки, что так много пережившие за последние сутки Клод и Эсмеральда, избавились от их плена лишь тогда, когда солнце взошло уже достаточно высоко, чтобы посылать свои лучи прямо в окно кельи цыганки.
Первое, о чём подумал священник, проснувшись, было то, что произошедшее этой ночью ничто иное, как сон. Но его сердце вдруг учащённо забилось – он увидел Эсмеральду подле себя. Выходит, это правда: они действительно теперь принадлежат друг другу!
- Ты так прекрасна! - прошептал Клод, вдруг испытывая безумный прилив нежности по отношению к Эсмеральде.
- Почему-то когда ты говорил мне это раньше, я ненавидела тебя. А сейчас я желаю слышать это снова и снова. Наверное, потому, что я полюбила тебя, - ответила она, улыбаясь. - Ты слышишь, я люблю тебя?!
- Для наших чувств не нужны слова, моя прекрасная цыганка. Я и так знаю всё. О, как я хочу каждое мгновение целовать тебя, ощущать, как совсем рядом бьётся твоё сердце, полное счастья!
- И что же мешает вам это делать, святой отец?
- Вот ты сама и ответила на свой же вопрос. Я священник. Хотя имею ли я право называть себя так теперь?! - в сердцах воскликнул Клод. - О, что теперь делать?! Я так стремился к этой близости, но что сейчас со мной происходит?! Нет, прочь эти мысли! Я люблю тебя, моя красавица, ты любишь меня. Да ведь большего счастья и не бывает!
И Клод вновь и вновь целовал Эсмеральду, будто не было той волшебной ночи, будто он впервые осмелился прикоснуться к ней.
- О, - воскликнула Эсмеральда, освобождаясь от объятий Фролло, - утро уже на исходе, а мы всё ещё в постели. Это вы виноваты, сударь. Как могли вы не давать уснуть бедной девушке всю ночь?! - пытаясь говорить строго, отчитывала цыганка Клода Фролло, но её подводили глаза, в них отражалось только счастье и любовь и ни капли строгости, что Клод невольно рассмеялся её словам.
- Ах, мадам, как вы жестоки, - с притворной обидой отвечал Фролло. - Разве не вы первой поцеловали несчастного священника, отчего он немного не сдержался?
- Но если вы совсем немного не совладали с собой, то почему вот это платье, - говорила Эсмеральда, указывая на свою одежду, - так быстро рассталось со своей хозяйкой?
На что Клод только удивлённо повёл плечами.
Одеваясь, цыганка ощущала взгляд священника, скользящий по её телу. Ранее Эсмеральда сгорела бы от стыда, позволив такому произойти, но не сейчас. Теперь они были двумя половинками одного целого, вдруг соединившимися благодаря любви, пылающей в их сердцах.
Едва Фролло и Эсмеральда оделись, как в дверь постучали. Не было ничего странного в том, что архидьякон зашёл к цыганке. Но им теперь казалось, что их слова, взгляды, поступки могут рассказать о произошедшем между ними, об их близости и их чувствах. Потому Клод Фролло и Эсмеральда были несколько озадачены появлением нежданного визитёра.
Как оказалось, то был Квазимодо, разыскивающий своего хозяина по всему собору и напоследок решивший заглянуть к цыганке в надежде, что та, возможно, знает, где священник. Каково же было удивление звонаря, когда он увидел в келье Эсмеральды Клода Фролло собственной персоной.
- О, простите, что отвлекаю вас, но к вам пришли какие-то люди и с ними капитан Феб, - как бы извиняясь, проговорил Квазимодо.
- Что ему здесь понадобилось на этот раз?! - воскликнул священник, явно не испытывая никакой радости от предстоящей встречи с ненавистным Фебом.
- Они не сказали, чего хотят, но очень просили разыскать вас.
- Передай им, чтобы подождали. У меня много дел и без них.
- Как вам угодно.
Как только Квазимодо вышел, Эсмеральда кинулась в объятия Фролло, будто ища у него защиты.
- Зачем они пришли?! Я боюсь! Что мне делать? Они пришли за мной!
- Ты опять напрасно мучаешь себя, выдумывая страхи, - говорил Клод, пытаясь успокоить Эсмеральду. - Никто не посмеет причинить тебе вред, пока ты под защитой собора, а нарушить её я не позволю. Сейчас пойду и узнаю, в чём дело. Ничего не бойся. Но только не выходи за пределы церкви. Ты мне обещаешь это?
- Да. Только возвращайся скорее.
- Ничего не бойся. Знай, что я люблю тебя!

Фролло был крайне раздражён визитом Феба де Шатопер и даже не пытался скрыть этого. У него было какое-то странное предчувствие, что капитан королевских стрелков на этот раз пришёл неспроста, на что указывало и присутствие в соборе богоматери нескольких человек из его отряда.
- А мы уже думали, что ваш горбатый звонарь солгал нам и вы так и не соизволите принять нас, - начал было Феб вместо приветствия, но его перебил архидьякон.
- Оставьте свой язвительный тон при себе, господин капитан, и говорите, чего вам нужно. У меня не так много времени, чтобы тратить его на вас.
- Как вам угодно, ваше преподобие. Мы пришли за цыганкой, временно находящейся в Соборе Парижской Богоматери. Вот документ об её аресте, подписанный королевским прокурором церковного суда.
Клод почувствовал, как учащённо забилось его сердце. Опять Феб пытается отнять у него Эсмеральду. Но это ему не удастся, по крайней мере, не сейчас. Священник в любом случае не собирался выдавать цыганку властям, а тем более после того, что между ними произошло.
- Капитан, если вы думаете, что мне нравится повторять одно и тоже несколько раз, то вы глубоко ошибаетесь. Насколько я помню, во время последней нашей встречи я уже говорил вам о невозможности приведения приговора в исполнение. Право убежища священно и неприкосновенно.
- Но у нас есть документ… - попытался возразить Феб, но его прервал Фролло.
- Он распространяется лишь на людей, находящихся за пределами мест, обозначенных как убежище для тех, кто совершил преступление. А Собор Парижской Богоматери, как вам известно, является убежищем и тем самым приостанавливает действие правосудия. Сколько можно вам это повторять?!
- Тогда мы возьмём её силой!
- Вероотступник! Убирайтесь прочь отсюда, пока ещё можете сохранить свою душу! И если вас не останавливает господь, то церковная стража сумеет уменьшить ваш пыл.
Архидьякон говорил спокойно и между тем столь властно, что двое стрелков, пришедших со своим капитаном, начали уже сомневаться в правильности своего поступка.
- Что ж, сейчас сила на вашей стороне, господин архидьякон, но посмотрим, что будет дальше.
- Не тратьте на меня свои угрозы. Но если вы хотите противостояние, то вы его получите.
А теперь я более не задерживаю вас, вы можете идти, - с усмешкой проговорил священник.
Королевской страже ничего не оставалось, как уйти ни с чем. По мере того, как удалялись шаги, вынужденных покинуть собор стрелков, менялось лицо архидьякона. В разговоре выражавшее только спокойствие, теперь оно исказилось от бессильной злобы и отчаянья.
«Что говорить Эсмеральде, когда она спросит, зачем приходил этот мерзавец? Опять лгать?» - размышлял священник, поднимаясь в келью цыганки. Она встретила Фролло с такой радостью, будто ожидала его прихода целую вечность. Но, видя, что Клод вернулся чем-то сильно озадаченный, Эсмеральда почувствовала какую-то неумолимую угрозу, нависшую над ней и её возлюбленным.
- Значит, я была права? Феб приходил за мной? Он вновь хотел меня видеть?
Священник не отвечал, видимо, обдумывая ответ, затем сказал:
- Да, он хотел видеть тебя. Но можешь не волноваться, капитан больше не придёт сюда. Довольно! Он наше ужасное прошлое и я не хочу воскрешать его. Феб де Шатопер уйдёт из нашей жизни, чего бы мне это не стоило!
- Не говори так! Умоляю тебя, - воскликнула Эсмеральда. - Я боюсь, когда ты так говоришь. Это напоминает мне о…
- Ну, что же ты остановилась? Продолжай! Это напоминает тебе о том, что произошло у старухи Фалурдель? Нет, я больше не унижу себя подобным. Можно найти и другой способ, стоит только постараться. А сейчас забудь о Фебе, забудь обо всём. Сейчас есть только ты и я…
- Уже забыла, - шептала Эсмеральда, ощущая прикосновения губ священника. - Ведь сейчас есть только ты и я, только ты и я… - повторяла она, чувствуя, как кружится голова от внезапно нахлынувшего желания.

Феб де Шатопер стоял в нерешительности подле Собора Парижской Богоматери. Только что его оскорбили и унизили на глазах у подчинённых, а он даже не нашёлся, что ответить. Таких жестоких ударов судьбы самодовольный Феб не испытывал никогда. Он привык, чтобы подчинялись ему, а на этот раз вышло наоборот. Бедный капитан! Его просто втоптали в грязь. Он даже не мог придумать способ отомстить обидчику, что было так на него не похоже.
- Капитан, - едва выйдя за ворота собора, обратился к своему начальнику один из стражников, - что же нам теперь делать? Священник уж больно уверен в себе. Неужели мы ничего не можем с ним поделать?
- Конечно, можем, - отвечал Феб, - но не сейчас. Поскольку в данный момент меня интересует только цыганка. Я не хочу вновь упускать её.
- Да, такую красотку никто не захочет отдать другому, сам, сперва не попробовав, - вмешался в разговор другой, молчавший ранее стрелок. - Жаль, что наш план не удался сразу. Чёрт бы побрал этих попов! Попытаемся ещё раз? А всё-таки хорошо господин де Шатопер, что вы решили возобновить дело над цыганкой. И чего ей сидеть в этой серости, - указал он на каменные стены церкви, - пусть лучше с нами развлекается.
- Да, - проговорил де Шатопер, - задумано было неплохо: забираем цыганку, а по дороге она каким-то образом исчезает. Мы ничего не знаем. Она ведь всё-таки ведьма! Может быть, ей сам дьявол помог. Никто и не догадался бы искать её в одной из квартирок на улице Валь д’Амур. Но не стоит отчаиваться: не сейчас, так немного позже, но выманим эту недотрогу за пределы церкви, а там нам уже ни архидьякон, ни епископ, ни кто другой не помеха! Пошли в какой-нибудь кабак заглянем, - неожиданно предложил Феб, - а то от этого дьявольского собора всё настроение испортилось. Я угощаю, - добавил он, хвастаясь на удивление полным кошельком денег.

Новое обстоятельство.

Который день подряд Клод Фролло пытался разрешить вопросы, не дававшие ему покоя. Будучи с Эсмеральдой, он забывал обо всём на свете, и казалось, однажды обретя счастье, избавился от всех невзгод. Но стоило хоть на мгновение оказаться одному и, освободившись от любовных грёз, окунуться в реальность, становилось понятно, что дальше так продолжаться не может. Эсмеральда неспособна вечно жить в соборе, а он не в силах всё время скрывать свои чувства. Будет катастрофой, если об их отношениях узнают сейчас, когда цыганку пытаются лишить права убежища. Если он потеряет уважение со стороны окружающих, а главное свою власть – Эсмеральда погибнет. Никто так не будет пытаться спасти её как он, осознающий свою вину и скрывающий своё преступление. Чтобы убедиться или отвергнуть заявление Феба о возможном аресте Эсмеральды, Клод решился на разговор с королевским прокурором духовного суда. Тот пришёл лишь спустя несколько дней, заставив тем самым Фролло сходить с ума от неведения и ужасных предчувствий.
- Здравствуйте, мэтр Фролло, - улыбаясь, проговорил Жак Шармолю, входя в келью священника, - вы посылали за мной?
- Здравствуйте, мэтр. Я действительно посылал за вами, но ожидал, что вы придёте несколько раньше.
- Я никак не мог оторваться от дел, - виновато проговорил он. - Столько дел! То колдуны, то ведьмы! И откуда их столько развелось?! Ума не приложу, что с ними только делать!
- Право не знаю. А разве у Пьера Тортерю нет способов вам помочь?
- О, конечно. Не беспокойтесь по этому поводу. Так чего вы хотели, учитель? Вы расшифровали что-нибудь новое, рассматривая каменные статуи Собора Парижской Богоматери?
- О, нет, сейчас я позвал вас совсем по другому поводу, - отвечал Клод Фролло. - Вы ведь помните ту цыганку с козой, которую обвиняли в связи с дьяволом и нападении на капитана королевских стрелков Феба де Шатопер. Вы зачем-то вновь вернулись к этому делу, которое, как я предполагал, уже давно закрыто.
- О, по правде сказать, мне так надоела настойчивость этого капитана. Живёт эта мерзкая цыганка в соборе и ладно. Так нет же. Подавай ему разрешение на её арест.
- Так это сам де Шатопер захотел её смерти?! Вы это только что хотели сказать? Странно, - задумчиво проговорил архидьякон, - очень странно. Ладно. Это не столь важно. Так вы намерены нарушить право убежища? – уже строго спросил священник.
- Нет, что вы, господин архидьякон! Нет, нет! - испуганно твердил прокурор духовного суда.
- Так почему же вы опять дали распоряжение на её арест и, насколько я понимаю, дальнейшую казнь? Вы очень непоследовательны в своих поступках, - продолжал Фролло тоном, в котором отчётливо звучали властные нотки. - Цыганка глубоко раскаивается в своих поступках, и всё своё время проводит в молитвах. Не думаю, что стоит преследовать тех, кто уже осознал свою ошибку и всей душой стремится её исправить.
- Совершенно с вами согласен, учитель. Завтра же поставлю на место этого выскочку-капитана.
- Сегодня же, мэтр, если вас это не затруднит, - настаивал Клод Фролло, - сегодня же.
- Как вам угодно. Можно и сегодня. А теперь вы не могли бы объяснить мне некоторые моменты вот в этой книге? - с мольбой в голосе проговорил Шармолю, вертя в руках увесистый фолиант.
- С удовольствием, мэтр. Показывайте, что там у вас, - с участием проговорил священник, понимая, что теперь обязан уделить немного времени Жаку Шармолю, как бы в благодарность за помощь, которую оказывал ему королевский прокурор.
После того, как прокурор, наконец, ушёл, Клод Фролло стал ещё более мрачным, чем был до этого. Он целиком погрузился в собственные размышления, даже не заметив, как стемнело, и наступила ночь. Вопросов, ответы на которые со всей своей проницательностью священник никак не мог найти, не стало меньше, напротив, появились новые. Он никак не мог понять причин, побудивших Феба де Шатопер отправиться к прокурору церковного суда и так настойчиво требовать выдачи ему Эсмеральды. Это была тайна, которую предстояло разгадать.

Горечь расставания.

Вот уже несколько дней Эсмеральда не видела Клода Фролло и даже не догадывалась где он. Квазимодо тоже ничего не знал о своём приёмном отце, а потому ничем не мог помочь изнывающей от неизвестности цыганке. А Фролло, между тем, искал выход из затруднительного положения, в котором снова оказалась Эсмеральда благодаря усердию Феба де Шатопер. Клод не был уверен, что Жаку Шармолю удастся надолго сдержать вновь завертевшуюся машину под названием средневековое правосудие. Надежда на защиту церкви тоже была слишком мала. Нужно было срочно принимать решение, от которого зависело, будет ли Эсмеральда жива и счастлива, да ещё и за пределами Собора Парижской Богоматери, или же Монфокон навсегда станет её домом.
Несчастная Эсмеральда была в своей келье, вынужденная довольствоваться обществом козочки Джали, которая как могла, развлекала свою хозяйку, но не была способна отогнать грустные мысли, теснившиеся в прекрасной головке цыганки, когда дверь тихонько отворилась, и на пороге появился Фролло. Он, нежно улыбаясь, подошел к Эсмеральде и сжал её в своих объятиях.
- Где ты был? - с обидой в голосе произнесла цыганка. - Ты же знаешь, как я тебя люблю! Как ты мог оставить меня одну так надолго?
- Мы не виделись только три дня, но если ты думаешь, что я не скучал по тебе и был рад нашей разлуке, то ты глубоко ошибаешься. Но я должен был уладить некоторые дела.
- Ты уезжал? И не предупредил меня?!
- Я был в Париже, более того в соборе, но нам нельзя было встречаться. Здесь был епископ Парижский Луи де Бомон, который является моим сюзереном, и мне было необходимо встретиться с ним.
- Теперь мы можем быть вместе? Я больше не переживу разлуки с тобой, - с мольбой в голосе сказала Эсмеральда.
- Нет. Я должен уехать. И сегодня же!
- Что?! - в ужасе вскричала цыганка, отстраняясь от священника. - Ты уезжаешь?! Ты покидаешь меня?!
- Пойми, от этой поездки зависят наши жизни. Если то, что я задумал, не удастся – мы обречены! Не спрашивай больше ни о чём.
- Хорошо… Но скажи, как долго я не увижу тебя? Это не опасно?! О, не уезжай! Молю, останься. Мы и так уже обрели счастье, находясь рядом друг с другом.
- Не беспокойся за меня. Я вернусь через несколько дней. А теперь мне пора. Только пообещай, что не выйдешь за пределы церкви. Я не смогу жить без тебя! - с отчаяньем в голосе воскликнул священник. - О, мне было бы спокойнее, будь ты всегда рядом со мной, но ты должна остаться здесь. Для тебя моя дорога может оказаться небезопасной… Нет, не сейчас, - прошептал Клод, отстраняя Эсмеральду, едва та попыталась поцеловать его. - Мне нужно идти, а после твоих поцелуев я уже не смогу сделать и шагу… Прости… Я люблю тебя.
Фролло вышел, оставив Эсмеральду в слезах. Это расставание разрывало его сердце, Клод чувствовал, как страдала та, которую он любил, но ничего не мог с этим поделать. Священник ужасно переживал, оставляя свою возлюбленную одну, но никому другому не мог поручить сделать то, ради чего уезжал.
В случае нарушения права убежища со стороны властей, Квазимодо по поручения Клода Фролло должен был тайно вывести Эсмеральду из собора богоматери и спрятать в доме на окраине Парижа, о котором ему подробно рассказал Клод. Тем самым священник пытался обеспечить хоть какую-то безопасность цыганки на время своего отсутствия.
Но жизнь и на этот раз показала, что всего предусмотреть невозможно.

«Белокурый бесёнок».

Жеан Фролло прогуливался по утренним парижским улицам, пытаясь размышлять о чём-нибудь весёлом, поскольку не мог придумать иного занятия, не ощущая вот уже несколько дней столь приятного для себя звона монет в кошелке. К тому же беззаботный школяр набирался смелости, чтобы предстать перед очами своего брата в надежде снискать его милость и в очередной раз выудить несколько золотых. Наконец, окончательно подготовившись к возможному сопротивлению священника, Жеан направился в Собор Парижской Богоматери, по дороге вспоминая латинское изречение, прочитанное им не так давно. С его помощью юноша предполагал произвести должное впечатление на брата, чтобы тем самым обезоружить его и использовать в собственных целях. Какое же жестокое разочарование он испытал, узнав, что архидьякона нет в Париже вот уже несколько дней и к тому же неизвестно, когда он вернётся.
Все красоты французского языка прозвучали в речи безутешного Жеана, так что если бы их слышал Клод, то наверняка усомнился бы в глубине собственных познаний родного языка в сравнении с юным братцем.
К счастью для окружающих, душевные излияния младшего Фролло резко оборвались при появлении Феба де Шатопер, пребывающего в отличном расположении духа.
- Друг мой, Жеан. Вы изъясняетесь на столь неповторимом французском наречии, что не обратить на вас внимания просто невозможно. Так что стряслось с вами? - с участием спросил капитан и, не дожидаясь ответа, продолжил. - Может быть, компания девиц улицы Валь д’Амур несколько развеселит вас? Я как раз туда и направляюсь. Вы столько раз выручали меня из затруднительного положения, что я с удовольствием отплачу вам долг, - заявил Феб.
Решение было принято единогласно.

Удачное стечение обстоятельств или злая насмешка судьбы?

Ночь уже давно укутала Париж непроглядной пеленой, когда в одном из тёмных переулков появились два молодых человека, один из которых явно поддерживал другого. Они были достаточно пьяны, но, не смотря на это, пытались ещё о чём-то разговаривать. Как ни странно, иногда им это удавалось, хотя в основном их речь походила на набор непонятных звуков, которые ещё и подкреплялись не менее странными жестами.
- Знаете, дорогой Фролло, - решил завести разговор капитан, когда брёл с выпившим школяром по ночным улицам города после очередной веселенькой пирушки, - я вот думаю, на кой чёрт вашему преподобному братцу цыганка?
- Какая цыганка? - спросил удивлённый Жеан, пытаясь собраться с мыслями.
- Как?! Вы не знаете, что господин архидьякон приютил у себя в соборе красотку? - удивился в свою очередь капитан королевских стрелков.
- Так вы имеете в виду плясунью, которую это чучело по имени Квазимодо притащил в церковь? Как же не знать? Знаю. А я смотрю, вы были бы не прочь с ней поразвлечься.
- О, а неужели вас она не интересует?
- Право не знаю. Да чёрт с ней и моим братом! И чего вы о них вспомнили? Сидит себе цыганка преспокойно в соборе, да и ладно. А вот Клод где-то шляется.
- Что? Значит, архидьякона нет в соборе?
- Ну да, а я вам об этом не говорил? Никто и не знает, когда он соизволит явиться обратно. Да плюньте вы на него.
- Это меняет дело, - в задумчивости пробормотал Феб, более не слушая школяра.
Затем капитан снова обратился к Жеану:
- Вы поможете мне? Хотя… какого чёрта я с ним разговариваю сейчас, когда он ничего не соображает? Это дело стоит отложить до завтрашнего утра, - вновь размышлял вслух капитан.
- Вы что-то сказали? - проговорил заплетающимся языком Жеан.
- Нет... Ничего особенного. Не обращайте внимания. Я помогу дойти вам до дома, милый школяр.
- Вовсе не нужно! Я и сам дойду, - сказал Жеан, но тут же споткнулся в очередной раз и едва не упал.
- Хорошо. Согласен, вы дойдёте и сами, а я просто прогуляюсь до вашего дома. Вы ведь не против этого? - спросил Феб, продолжая также под руку вести явно нетрезвого друга.
- Ну что вы. Конечно, не возражаю.

Башня Собора Парижской Богоматери.

Жеан Фролло проснулся от настойчивого стука в дверь. Ему казалось, что было ещё раннее утро, а потому такое неожиданное нарушение спокойствия крайне его возмутило. Но гнев сменился на милость, когда за открытой дверью показался Феб де Шатопер.
- К вам невозможно достучаться, друг мой! Ну и как вы себя чувствуете после нашей вчерашней увеселительной прогулки?
- О, пожалуйста, не стоит говорить о вчерашнем!
- Как угодно, - согласился капитан. - Вообще-то я пришёл к вам, чтобы попросить об одной услуге. Вы знаете внутреннее устройство Собора Парижской Богоматери?
- Не так уж и хорошо, только основные залы. А зачем вам это? - вдруг спохватился Жеан.
- Есть одно дело, с которым без вас мне не справиться, - отвечал Феб. - Я хотел бы наведаться к маленькой плясунье, пока вашего брата нет в Париже, а то во время нашей последней встречи между нами произошла небольшая ссора, и мне не хотелось бы попадаться ему на глаза.
- Так в чём же дело? Конечно, я помогу вам. Это приключение обещает быть интересным! - радостно воскликнул Фролло Мельник. - Тем более что у меня есть ключ от одной из башен.
- Что?! И вы молчали?! Стойте, а как он у вас оказался?
- Да это произошло случайно и уже довольно давно. Я однажды играл в келье моего брата, а он забыл связку своих ключей на столе. Я заинтересовался одним из них, он показался мне таким интересным, что я взял его себе. Клод его особенно не искал, видимо, думал, что где-то потерял, да к тому же у него был ещё один такой же. Так что ничего страшного не произошло. А ключик до сих пор у меня! Думал, мало ли когда пригодится.
- Но откуда такая уверенность, что этот ключ именно от башни собора?
- Вы за дурака меня держите, друг мой капитан?! После того, как эта милая вещица оказалась у меня, я проследил за дорогим братцем и узнал подробнее о её назначении.
- Вы поразительно находчивы. Что ж, тогда договорились? О, как я мог забыть: а где же господин архидьякон поселил Симиляр?
- А на этот счёт также не стоит беспокоиться. Я примерно знаю, где живет цыганка, поскольку мельком видел, куда она направлялась, когда последний раз наведывался к Клоду.
- Как всегда за деньгами? - шутливо спросил Феб.
- А как вы догадались? - удивился Фролло.
- А зачем вы ещё можете прийти к своему брату? Не за покаянием ли?! - рассмеялся капитан.
- Вы как всегда правы. Так как нам быть с нашим дельцем?
- Сейчас мне нужно уладить свои служебные дела, а вы ждите меня дома. Я зайду за вами в полночь.
- Вы хотите попасть в церковь ночью?
- А вы предполагаете разгуливать по всему собору днём, да ещё под носом у церковной стражи? Вы же не думаете, что нам так просто позволят встретиться с цыганкой. Господин архидьякон вполне серьёзно это запретил.
- Ох, уж этот Клод! Ни себе, ни людям. Тогда мы просто обязаны встретиться с вашей красоткой, назло священнику! - заключил школяр.
- А вы не так уж и любите своего брата, как я предполагал, - с удивлением заметил капитан.
- Ну, зачем же так однозначно. Я многим обязан ему. Но дело в том, что не всегда его взгляды схожи с моими. А потому могу я проявить своеволие, в конце концов, или нет?!
Феба вовсе не интересовали взаимоотношения Клода Фролло и Жеана, но он хотел убедиться в надёжности школяра в столь необычном деле, как проникновение в собор Парижской богоматери под покровом ночи с целью похищения красивой цыганочки.

Опасная затея.

Жеан Мельник весь день пребывал в ожидании прихода Феба де Шатопер. Когда, наконец, пробило двенадцать часов ночи, в дверь постучали. На пороге стоял Феб в офицерском мундире, на его поясе в ножнах покоился короткий меч.
- О, капитан, вы словно на войну собрались, а не к прехорошенькой цыганочке.
- Не смейтесь так, Фролло. Мой мундир позволит нам избежать нежелательной задержки в пути, если мы повстречаемся с ночной стражей во главе с Жеаном де Гарле. А если вы имеете в виду мой меч, то не стоит забывать о звонаре собора. Он хоть и одноглазый, глухой и кривой, но силён как сам дьявола. Так что проявим некоторую осторожность.
- Вы правы. Стоит опасаться это одноглазое чучело. Звонарь слишком предан моему брату-архидьякону, а раз Клод не разрешил вам повидаться с красоткой, значит и Квазимодо так просто нам этого не позволит. Но мы будем осторожны. Ну, чего же вы ждёте? Пойдёмте уже! Я так счастлив, что вы втянули меня в это необычное приключение! - радостно воскликнул Жеан.
Феб де Шатопер и Фролло де Молендино, благополучно пройдя по ночным парижским улицам, добрались до Собора Парижской Богоматери. Войти в него также не составило особого труда, скорее вся сложность заключалась в том, чтобы найти келью Эсмеральды и при этом не быть пойманными церковными сторожами.
- Вы уверены, что мы идём в правильном направлении? - переживал Феб.
- Это единственная лестница в этой части собора, другого пути просто нет. Не волнуйтесь, скоро выйдем на галерею между башнями, - спокойно отвечал Жеан. - Впрочем, вот мы и на месте.
- Чёртовы статуи! - воскликнул капитан, натолкнувшись на изображение крылатого чудовища, примостившегося на фасаде здания.
- Тише. Нас могут услышать. Только бы не столкнуться со звонарём. Попробуй-ка, узнай его среди каменных гаргулий. Он сам-то выглядит как гаргулья, - возмущался Фролло, - Ни черта не видно, куда идти дальше! И угораздило же нас шататься по церкви в такую тёмную ночь! А вот и нужная нам дверь.
- Жеан, прекратите болтать. Цыганка может проснуться раньше времени и поднять шум.
- Хорошо. Уже молчу.
Не зря Жеан Фролло опасался присутствия Квазимодо поблизости. Он действительно был рядом. Всё время пока отсутствовал архидьякон, звонарь ночевал на голом полу подле двери цыганки. Так было и в ту ночь.

«Будьте счастливы».

Квазимодо спокойно спал, когда мимо него тихо прокрались два человека. Не заметив его, они продолжали также осторожно продвигаться дальше.
Благодаря тучам, заслонившим всё небо, ночь была безлунной. Это лишний раз успокаивало Феба, который в отличие от Жеана был рад мраку, окутавшему всё вокруг, и именно при помощи него рассчитывал благополучно завершить своё дело.
Войдя в дверь, на которую указал Мельник, Феб увидел спящую Эсмеральду. У ног цыганки лежала её постоянная спутница – козочка Джали. Звуки шагов разбудили животное. Коза вскочила на ноги, задев рожками Эсмеральду и таким образом заставив её тоже проснуться. Соблюдать тишину и осторожность уже не имело смысла и Феб, уверенно подойдя к цыганке, схватил её за руки.
- Кто вы?! Что вам нужно?! Отпустите меня! - кричала Эсмеральда, вырываясь из объятий капитана.
Цыганка отбивалась от незнакомцев словно пантера. Но что могла сделать она – такое хрупкое создание с двумя мужчинами? В последний момент, когда казалось, что надежды на спасение уже нет, Эсмеральда ухватилась за дверь своей кельи, отчего та сильно захлопнулась.

Звонарь проснулся, словно от толчка. Ему вдруг показалось, что где-то рядом что-то упало или ударилось о стену. Он не мог этого слышать, но зато мог осязать еле ощутимую волну, пробежавшую по каменной кладке собора. Определённо кто-то был рядом. Он чувствовал это. Охватившая Квазимодо тревога за Эсмеральду заставила его вскочить на ноги и вглядеться в темноту.
Видимо, судьба решила сыграть злую шутку с незадачливыми похитителями: неожиданно в плотной пелене облаков образовалась прореха и, выглянувшая полная луна, осветила собор. И те, о ком Квазимодо лишь догадывался, предстали перед звонарём в неверном лунном свете. Он подобно разъярённому зверю кинулся на незнакомцев, пытающихся похитить изо всех сил упирающуюся Эсмеральду.
Феб, увидев силуэт Квазимодо, от неожиданности выпустил из рук цыганку. В тоже мгновение она отскочила в сторону, пытаясь понять, что ей делать. Но всё произошло само собой и без её вмешательства. А как показалось Эсмеральде – мгновенно: послышался ужасный удар о стену и тихий стон. Цыганка лишь успела заметить, как кто-то упал на каменные плиты пола и более не поднялся. То был Жеан Фролло, единственный и горячо любимый Клодом брат.
Во время короткого замешательства Квазимодо, когда ему под руку попался Жеан, Феб успел достать меч и приготовился отражать удары звонаря. Горбун не заставил капитана долго ждать. Не обращая внимания на оружие, он ринулся вперёд. Схватка была недолгой. Эсмеральда в испуге закрыла глаза, увидев Феба в руках Квазимодо. Капитан выронил меч, на клинке которого в свете луны блестели, словно россыпи рубинов, капли крови и, неестественно запрокинув голову, упал навзничь. Цыганка в ужасе закричала. Она не знала, жив ли Феб, а в том, что это был именно он, она уже не сомневалась. Эсмеральда не испытывала никаких тёплых чувств к капитану, но всё же видеть его мёртвым была не в силах. Тогда её взгляд упал на Квазимодо. Мгновение он простоял на ногах, а затем упал, словно подкошенный. Подбежав к горбуну, Эсмеральда попыталась приподнять его. Он был ранен и терял сознание. Фебу всё-таки удалось пронзить Квазимодо мечём, прежде чем тот успел что-либо сделать.
Эсмеральда плакала над бедным горбуном, держа его голову у себя на коленях. На время он пришёл в себя, улыбнулся цыганке и прошептал слабеющим голосом:
- Не плачьте из-за меня. Будьте счастливы. Господин Фролло любит вас, и потому я не боюсь за вашу судьбу. Скоро он вернётся и заберёт вас отсюда, туда, где вы будете свободны, и никто не посмеет причинить вам вред.
- Клод вернётся и заберёт нас – тебя и меня. Мы все будем счастливы. Нет! Не закрывай глаза! Не оставляй меня! Не покидай, Квазимодо! Нет…
Эсмеральда рыдала. Её сердце разрывалось от горя по несчастному Квазимодо, только что отдавшему за неё свою жизнь.

Любовь побеждает несчастье.

Рано утром в Собор Парижской Богоматери вошёл Клод Фролло. Он очень устал после долгого пути, но решил вначале повидаться с Эсмеральдой, а затем сменить дорожную одежду и немного отдохнуть. Его душа ликовала – ещё несколько дней и Эсмеральда будет свободна!
На встречу Клоду вышел молодой священник. Архидьякон лишь слегка наклонил голову в приветствии, тогда как тот склонился в поклоне. Менее всего в тот момент Фролло желал разговаривать с кем-то ещё, кроме цыганки, а, потому, более не задерживаясь, продолжил свой путь по залу церкви. Но его окликнули:
- Господин архидьякон! Подождите. Этой ночью произошла ужасная трагедия.
В мгновение бледность покрыла лицо Клода. Страх за жизнь Эсмеральды сковал его мысли.
- Что произошло?! Говорите толком! Что-то с цыганкой?! - в ужасе вскричал архидьякон.
- Да. Её пытались похитить, но Квазимодо этому помешал. Он мёртв… И ваш брат. Там был ещё…
Фролло более не слушал. Конец фразы так и не долетел до него. На одном дыхании он ворвался в келью Эсмеральды. Вся в слезах цыганка сидела на своей постели.
- Жива… - только и смог прошептать священник, обнимая Эсмеральду.
Она чувствовала, как его душили рыдания, но Клод отчаянно им сопротивлялся. Немного успокоившись, он обратился к Эсмеральде. Его голос, казалось, надломился от душевных страданий и потерял свою силу.
- Так что же произошло с тобой? Как погиб Квазимодо?… И Жеан? - произнёс Клод с явным усилием.
- Жеан? Но кто он? - спросила Эсмеральда.
- Ах, да. Ты не знаешь, то есть не знала его. Это был мой младший брат, - Клод замолчал на мгновение, затем продолжил. - Мне сказали – он тоже погиб. Но как здесь оказался Жеан?!
Эсмеральда рассказала священнику обо всём, что знала. Фролло только ужаснулся произошедшему. Его любимый брат пытался причинить вред Эсмеральде, за что и поплатился жизнью. Он погиб от рук звонаря собора богоматери, которого Клод также по-своему любил. И вот не стало ни Жеана, ни Квазимодо. Теперь только одному человеку мог дарить свою любовь священник – Эсмеральде.

Далёкое путешествие.

Весть об убийстве капитана королевских стрелков Феба де Шатопер и Жоаннеса Фролло де Молендино в соборе Парижской богоматери облетела весь Париж. Вновь поползли недобрые слухи о цыганке, укрывшейся в церкви. Клод Фролло не находил себе места – одному богу известно, какие муки он переживал. В случившейся трагедии священник винил себя, потому как надолго оставил Эсмеральду одну. И ещё открылось то обстоятельство, что у Жеана при себе был ключ от башни собора. Клод вспомнил, что несколько лет назад искал его, думая, что обронил где-то. А оказалось, что ключ взял брат. Быть может, если бы он тогда с большей ответственностью отнёсся к этой пропаже, эти ужасные события могли бы и не произойти. Но прошлое исправить нельзя. На то оно и прошлое. Нужно жить настоящим и будущим. Фролло понимал, что Эсмеральде оставаться в соборе было уже небезопасно. Всё больше волновался народ. Хотя и прошла неделя после той кошмарной ночи.
Ровно в полночь в дверь кельи Эсмеральды постучали. Цыганка без страха отворила дверь, зная, что это пришёл Фролло. На эту ночь был назначен их побег из Парижа. Эсмеральда уже давно ждала этого. Ещё днём священник принёс ей одежду, в которую она должна была переодеться к ночи.
- Ты готова? - спросил Клод. - Нам пора. Более ничто не связывает меня с этим собором и с этим городом. Нам пора, - вновь повторил он.
- Ты прав. Оставим здесь наши несчастья.
Эсмеральда понимала, что как бы не крепился Клод Фролло, ему на самом деле было невыносимо тяжело покидать эту церковь, которой он отдал столько лет своей жизни, было трудно менять то, к чему привык. Но он жертвовал всем ради неё. И она была благодарна ему за это и за свободу, которую вскоре должна была вновь обрести.
- Пусть теперь думаю обо мне что угодно. Пусть считают меня колдуньей, - заявила цыганка, кидая на пол свою старую одежду. - Верят, что мне помогает дьявол – ну и ладно. Откуда им знать, что это ангел в твоём лице спасает меня.
- Не говори так обо мне. Я не ангел, увы. Я грешен и виновен во многом.
- Кого это теперь интересует? - перебила его Эсмеральда. - Мы будем счастливы – это главное! Подожди немного, - с этими словами она подошла к стене и углём начертила какие-то значки.
- Что ты делаешь?! - воскликнул архидьякон.
- Дай сюда свою сутану, - не отвечая на вопрос, проговорила Эсмеральда, выхватывая из рук священника его рясу, которую он только что сменил на обычное платье.
При этом цыганка ножом разрезала его и свою одежду на части и разбросала по комнате.
- Да что ты делаешь?!
- Ну, я же ведьма. Ты что забыл? Это лишний раз докажет, что я вдруг воспользовавшись своей силой, исчезла, прихватив тебя с собой.
- А одежду-то зачем резать? - не унимался Клод.
- Чтобы больше походило на недавнее присутствие здесь дьявола.
- Осторожнее с упоминанием князя тьмы. Немедленно пойдём отсюда! Только не произноси ни слова, по крайней мере, пока мы не окажемся за пределами церкви.
- Хорошо. Подожди, я только привяжу верёвочку к Джали, чтобы она не убежала.
- Скорее, Эсмеральда, скорее.
- Уже готово, пойдём.
Осторожно ступая по каменным плитам собора, двое беглецов шли на встречу свободе. Клод Фролло отлично знал каждый проход, каждый зал церкви, а потому цыганке и священнику было несложно найти дорогу в кромешной тьме. Используя заранее приготовленные ключи, Клод и Эсмеральда вскоре оказались под открытым небом, вне стен собора Парижской богоматери.
- Куда теперь? - спросила Эсмеральда.
- Подальше отсюда. На окраине города нас ждёт карета. А дальше свобода. Слышишь? Свобода!
По дороге Фролло рассказал Эсмеральде о том, что скрывал ранее. Он объяснил, почему отсутствовал столько и где был всё это время.
Оказалось, что Клод давно хотел избавиться от своих владений Тиршап и Мулен, которые все равно фактически принадлежали епископу Парижскому. Уладив этот вопрос и собрав достаточно денег, Клод Фролло отправился в вынужденное путешествие в одну из провинций Франции, где купил небольшое поместье. Именно туда и отправлялась Эсмеральда со своим возлюбленным. Единственно, что вначале терзало священника – что делать с Жеаном и Квазимодо? Как убедить их в необходимости покинуть Париж, как рассказать о том, что теперь связывало священника и цыганку? Но судьбе угодно было вмешаться и так ужасно разрешить этот вопрос.

Новая жизнь.

Через несколько дней, осуществив ряд предосторожностей, Клод Фролло и Эсмеральда благополучно завершили свой путь. Они были далеко от Парижа, там, где они никого не знали, но и где никто не знал их. Но так ли никто?…
Войдя в дом, Эсмеральда вскрикнула от ужаса. Там её ждала… Гудула. Она уже не выглядела столь ужасно, как на площади в своей каменной келье: её волосы были аккуратно собраны, а одежда была хоть и более чем скромная, но очень опрятная. И главное – Гудула нежно улыбалась Эсмеральде, в её взгляде сквозила любовь. Но это мало успокаивало цыганку. Она была очень напугана.
- Эсмеральда, не бойся! Перед тобой твоя мать, - спокойно сказал Фролло, видя реакцию цыганки на появление затворницы Роландовой башни.
- Моя мать?! Что ты такое говоришь?
- Лишь то, что ты слышишь.
- Агнесса, доченька моя, - кинулась к Эсмеральде старуха.
Та инстинктивно отшатнулась, но Клод знаком приказал цыганке подойти к женщине.
- Не бойся, Эсмеральда, - повторил он.
- Она назвала меня «Агнессой»!
- Это и есть твоё настоящее имя. Забудь свою цыганскую жизнь, а вместе с ней и имя. Теперь ты Агнесса. А это твоя настоящая мать. Помнишь, свой амулет, который ты всегда носила, пока не… та ночь? - закончил Фролло, с некоторым смущением.
- Он больше не мог приносить удачу, так мне сказали, - проговорила Эсмеральда, также слегка смутившись и покраснев, вспоминая то, о чём упомянул Клод.
- Как угодно. Но был ещё башмачок. Ты ведь помнишь его? - продолжал Фролло.
- Да, но я потеряла эту дорогую мне вещь. Даже не знаю, как это произошло.
- На самом деле башмачок был у меня, а теперь у Паккеты Шантфлери, твоей матери. Проходя как-то возле Роландовой башни, я задержался у кельи Гудулы. Меня заинтересовало то, что держала она и над чем проливала слёзы. Сомнений не было, то был крошечный башмачок. Но не это заставило моё сердце трепетать от волнения. А то, что точно такой же я видел у тебя. Я окликнул затворницу. Она нехотя обратила на меня внимание, но, увидев перед собой священника, стала более благосклонна. Мне удалось выведать её историю. Тогда я рассказал Паккете о тебе. Всё сошлось и…
- Почему же ты молчал?! - вскричала Эсмеральда, не дав Клоду договорить.
Она в слезах подбежала к матери и бросилась в её объятия.
- Потому что тебе не нужно было знать об этом раньше, - ответил Фролло. - Лишь неделю назад мне удалось перевезти твою матушку сюда. А вдруг бы это не получилось? Представь тогда свои страдания! А теперь всё закончилось благополучно.

Судьба? Нет, лишь то, что каждый для себя избрал.
Спустя некоторое время Клод и Эсмеральда обвенчались.
Наконец-то Агнесса, а именно так на самом деле звали маленькую плясунью, стала счастлива, обретя мать и живя с любимым человеком.
Клод Фролло де Молендино и Агнесса могли более не скрывать своих чувств, они были счастливы, наслаждаясь своей любовью и забыв горе, которое так долго преследовало их. И как оказалось, «когда мужчина и женщина превращаются в ангела», то эта метаморфоза вполне способно дать свои результаты: например, может появиться ещё кто-то третий…

На следующее утро после неожиданного исчезновения архидьякона Жозасского и цыганки, в келье колдуньи (а в том, что Эсмеральда была колдуньей, уже более никто не сомневался) нашли последствия шабаша ведьм и вмешательства сил зла. Мэтр Жак Шармолю, являясь королевским прокурором духовного суда, открыто заявил, что ему известны все подробности этого сборища приспешников сатаны. По его предположению дело обстояло так: цыганка заключила с дьяволом договор и затем с его помощью покинула собор Парижской богоматери незамеченной, оставив после себя лишь изорванную одежду. О своём же присутствии сатана заявил, начертав на стенах церкви ужасные письмена, расшифровать которые пока так и не удалось. Совершенно очевидно, что господин архидьякон пытался вмешаться в дела дьявола и тем самым хотел сорвать сделку колдуньи и князя тьмы. Но это у него не получилось, за что он и поплатился жизнью. И тогда сатана забрал цыганку и его.
Так думал мэтр Шармолю, но простые люди знали, что архидьякон сам давно продал душу дьяволу. Но возможно сатана согласился помогать Клоду Фролло, а потому принял человеческий облик – облик жуткого горбуна Квазимодо. А раз дьявол покинул оболочку звонаря, убив при этом двух мужчин, посягавшихся на колдунью, то и Фролло более незачем было оставаться на земле.
Благодаря таким умозаключениям, двоим влюбленным, так странно покинувшим Париж, можно было не опасаться преследований и поисков, а, наконец, почувствовать все радости жизни, которых ранее они были лишены.

Единственное, что навсегда осталось тайной для жителей Парижа, так это неожиданное исчезновение затворницы Роландовой башни. Да и это вскоре перестало интересовать кого бы то ни было.

Но, оказывается, был один человек, который вовсе не верил в то, что прекрасная Эсмеральда на самом деле была колдуньей. Этим человеком был Клопен Труйльфу. Он пытался разыскать пропавшую цыганку, тем более что получил сведения от своих вездесущих приспешников о том, что те как-то видели девушку, очень похожую на Эсмеральду, в сопровождении какого-то мужчины. Они направлялись в сторону Парижских предместий и, кажется, опасались быть замеченными. Король Алтынный был не так уж глуп, а, потому, сопоставив кое-какие факты, пришёл к заключению, что Эсмеральда сбежала из Парижа с архидьяконом собора богоматери, о котором ходило столько недобрых слухов. Клопен бросил все силы на поиски и, как ему казалось, почти напал на след беглянки, но вскоре упустил его, а, в конце концов, и вовсе оставил эту затею, решив, что раз Эсмеральды сбежала со священником, то посчитала, что так для неё будет лучше. На том и успокоился. Тем более что Клод Фролло отлично продумал все свои действия, касающиеся побега, и теперь отыскать его и прекрасную Агнессу было невозможно.

А вот Пьер Гренгуар вообще не принимал никакого участия в поисках своей жены. Ему было всё равно, исчезла ли она благодаря помощи дьявола или просто-напросто сбежала с кем-то. Нет, он, конечно, подозревал, что маленькая плясунья покинула город с архидьяконом Клодом Фролло, но это его мало интересовало. Гренгуар не переживал по поводу неудавшегося брака с прекрасной цыганкой, поскольку прекрасно понимал, что их свадьба была проведена по цыганским законам в обход церкви и не могла быть признана действительной. И даже брачная ночь не оправдала надежд незадачливого философа, а уж на неё-то он мог рассчитывать в любом случае. Безусловно, Пьеру очень нравилась Эсмеральда, но настоящей любви он к ней не испытывал, ему скорее больше приглянулась её прелестная козочка… Что ж, это его выбор.

Но не стоит забывать и о молодой вдове Феба де Шатопер – Флёр-де-Лис. Многие искренне сочувствовали ей. Но была ли она так несчастна? Нет. Даже за короткий срок совместной жизни с Фебом она успела устать от его пьянства и разврата. Так что скорее уж общество капитана приносило ей больше горя, чем его отсутствие. И она со временем обрела счастье и спокойствие. Никто ведь не утверждает, что Флёр-де-Лис так и осталась одна…
* * *
Melisse melisse@list.ru

Back