Не всегда следует верить своим глазам.
Он решил, что ее больше нет.
Сначала это показалось спасением, но через мгновение обернулось кошмаром.
А затем - мечтой... Мечтой о любви. Он полагал, что это чувство погубит его, но
любовь умеет и спасать.
***********
Лунный свет
***********
Внезапно его смех оборвался... Туман рассеялся, и очертания окружающих предметов
проступили с ужасающей четкостью. Так же ясны и прозрачны стали мысли... И мысли
эти были беспощадны. Архидьякон вдруг понял, что он натворил. Погубил ту
единственную, которую любил в целом свете. Любил нежно, страстно, безнадежно, но
считал свою страсть преступлением. Безумный! Пытаясь искупить свою вину, он
уничтожил свою любовь, ее, себя... Как теперь жить, смотреть на небо, молиться,
дышать воздухом. Ведь повсюду она, ее взгляд - гневный, осуждающий... Повсюду -
боль, жгучая, неизлечимая, страшная боль. Никакое покаяние не спасет, никакие
страдания не оплатят того, что он сделал. Остался, пожалуй, лишь один смертный
грех, которого он еще не совершил. Но он положит конец его страданиям. Терять
нечего - свою душу он погубил уже давно и безвозвратно. Клод посмотрел вниз.
Господи, как страшно. Но - быстро. И все. Эта боль - ничто по сравнению с болью
в сердце. Ад, куда он попадет - ничто в сравнении с тем, что он испытывает
теперь. Он всегда боялся смерти, но в этот миг ему было все равно.
Священник вздохнул - почти с облегчением. Решение было принято+ Он не надеялся
на прощение, но его пересохшие губы все-таки шептали привычные слова молитвы+
"Pater noster, qui es in caelis..." Он уже не смотрел вниз. Взор его был
прикован к небу. Бездна ослепительной сини - прекрасная, недоступная, вечная.
"Sanctificetur nomen tuum, adveniat regnum tuum..." Как ни странно, на душе было
пронзительно-легко. По его впалым щекам катились слезы, но он их не замечал.
Перестало щемить сердце, не дрожали руки... Это выход, единственный выход!
Хорошо... Как хорошо. "Et dimitte nobis debita nostra..." Еще немного, и
страданиям придет конец... "Amen..."
- Нет!!! Не смей!
Фролло невольно отшатнулся от края. Его исстрадавшийся разум не мог принять
этого, поверить было невозможно, но это был ЕЕ голос... Священник медленно
обернулся. То была она. Растрепавшиеся темные волосы, огромные испуганные глаза,
хорошо знакомое ему изумрудное платье с блестками. Несколько секунд архидьякон
молча смотрел на нее, тоже застывшую, как изваяние... А затем страшная слабость
охватила его, и мир погрузился во тьму. Последняя мысль Клода была обращена к
Богу: "Спасибо тебе, Господи, что ты спас ее... Спасибо..."
Когда Фролло открыл глаза, первое, что он увидел, была она. Первое, что он
ощутил, было тепло ее руки. И во взгляде ее не было обычных ненависти и
презрения. Он не мог этого объяснить, он ничего не понимал. Эсмеральда сидела на
полу у постели священника, держала его холодную руку в своих тонких изящных
ручках и тихо улыбалась. Ее улыбка напоминала улыбку Мадонны - нежная,
сострадательная, всепрощающая. "Могила или моя постель", - вспомнил он
собственные слова и едва не застонал от внезапно нахлынувших на него жгучего
стыда и раскаяния...
- Я так испугалась... - произнесла она, и голос ее показался ему райской
музыкой. - Но теперь все хорошо. Все будет хорошо, Клод. Я с тобой.
Фролло слушал ее и не мог поверить. Она впервые назвала его по имени. Впервые
говорит с ним ласково. Он не верил этим глазам, этой улыбке, не верил той
единственной, что владела его сердцем.
- Не лги мне! Это так больно. Лучше уходи. Уходи навсегда! Из этой кельи, из
собора, из моей жизни! Тебе незачем притворяться. Я счастлив уже тем, что ты
жива... И спасла меня. - голос его дрогнул. - Я больше никогда не притронусь к
тебе. Для меня все кончено. Священник, я переступил все границы дозволенного. Я
стал вероотступником, насильником, убийцей... Но я не трону тебя. Уходи же! -
его взгляд сверкнул бессильной злобой.
Эсмеральда молча смотрела на него. Не глядя на девушку, он поднялся с кровати, и
сам направился к двери.
- Клод! - звук ее голоса заставил его замереть на месте. Не оборачиваясь, чтобы
она не видела его слез, священник произнес:
- О чем нам говорить - ведь ты ненавидишь меня. Оставь меня моей судьбе и Богу.
Ты свободна - чего же тебе еще? Беги к своему капитану! А может быть, ты хочешь,
чтобы я обвенчал вас? - Клод горько усмехнулся. - Я - священник, Эсмеральда, но
я не святой. Я благодарен тебе, ты спасла меня от безумия, от смертного греха,
но не искушай меня вновь. Мне не выстоять, я просто не смогу! Я люблю тебя,
люблю так, как еще ни один мужчина на свете не любил женщину. Люблю... - Клод
был не в силах продолжать, его душили рыдания.
Она тихо поднялась с пола и вплотную приблизилась к нему. В наступившей тишине
он слышал ее легкое дыхание. Фролло хотел оттолкнуть девушку, но не смог... Он
давно уже был не властен над собой. Непроизвольно, до боли, Фролло сжал ее
тонкую ручку. Цыганка осторожно высвободила ее и неожиданно и стремительно
обвила руками шею Клода... Голова его кружилась. Ее близость пьянила, сводила с
ума. Когда ее нежные губы коснулись губ священника, ему показалось, что мир
вокруг взорвался ослепительным золотым сиянием. Он так об этом мечтал.
Возможно, это смерть. И он по ошибке попал в Рай... Но ее поцелуи были
реальностью - невероятной, волнующей, ошеломляющей, но реальностью! Он возвращал
их с удвоенной страстью и все крепче прижимал к себе свою красавицу... "Моя... Я
никому тебя не отдам. Мы убежим... Это сон"...- в промежутках между поцелуями
бессвязно шептал он.
Клод Фролло был счастлив. Счастлив впервые в жизни. Он благодарил Бога за
прощение, за это чудо, благодарил удивленно и нежно, не понимая, почему это чудо
должно было свершиться для такого великого грешника.
Но это было правдой. В его объятиях - та самая прекрасная, гордая, недоступная
девушка, о которой он грезил бессонными ночами... Почему? Архидьякон не знал
ответа. Зато он знал, что ему делать теперь. Словно пушинку, Фролло легко
подхватил Эсмеральду на руки и отнес на постель.
Теперь он понял, что значит быть не священником, не ученым, не суровым
блюстителем чужой нравственности, а просто мужчиной... Это оказалось так просто!
Любить, быть любимым, дарить обожаемой женщине всю страсть и всю нежность,
нерастраченные за долгие годы!
Долгие годы... Так вот какого счастья, какого радостного безумия он добровольно
лишал себя столько лет! От этой мысли священник вздрогнул, словно от холода.
Девушка почувствовала это и теснее прижалась к нему. Через тонкую ткань ее
платья Клод ощущал тепло ее удивительного тела, все его восхитительные линии и
изгибы. Грустные мысли тут же покинули его, осталось лишь желание устранить эту
последнюю преграду между ними. Тихо звякнув, упала на пол первая булавка...
Клод смотрел на нее и не мог наглядеться. Она была даже прекраснее, чем в самых
смелых его фантазиях. Безумец, как он только мог считать ее колдуньей, посланной
дьяволом, чтобы совратить его! Она так прекрасна, и вместе с тем невинна. Фролло
замер в нерешительности. Он ее не стоит, не имеет права! Особенно после всего,
что он натворил... Эсмеральда считала иначе. Она ничего не говорила, но ее
нежная, ободряющая улыбка делала слова ненужными. И Клод не выдержал. Последняя
спасительная мысль о грехе растаяла в жарком тумане страсти... Судьба... Рок.
ANARГКН. Это было последнее, о чем подумал священник, перед тем, как скинуть с
себя одежду и оказаться рядом с любимой на жесткой и узкой постели, забыв на эту
ночь греческий, латынь, религию, науку и все на свете!..
Мыслей действительно не было. В эти минуты в его сознании жил лишь восторг
райского наслаждения, граничащего с болью. Ему казалось, что он умирает - ведь
человеческое сердце просто не может вместить столько счастья и нежности... Он
чувствовал прикосновения ее губ к своей разгоряченной коже - поначалу осторожные
и несмелые, а затем - все более страстные. Темпераментный от природы, священник
легко справился с первоначальной робостью и теперь смело касался самых
сокровенных уголков ее совершенного тела, на ходу изобретая все новые и новые
ласки - то нежные, то почти грубые... Какое-то время пролетело в жарком дурмане
взаимного узнавания. Клод не мог больше сдерживать себя... Да и ее прерывистое
дыхание, иногда переходящее в едва слышные стоны, говорило о том, что и
Эсмеральда готова окончательно отдаться во власть своего недавнего мучителя,
архидьякона Собора Богоматери... И все же он нашел в себе силы остановиться у
последней черты, все еще не веря своему счастью.
- Ты... действительно этого хочешь? - собственный голос, севший от страсти,
показался ему чужим.
- Да... да! Только не останавливайся... Возьми меня, я твоя, я вся в твоей
власти... Делай со мной, что хочешь... - в этот миг Эсмеральда отдала бы все на
свете, чтобы эта сладкая пытка завершилась. Она была чиста и невинна, она
понятия не имела о том, что происходит между мужчиной и женщиной, но знала, что
сейчас случится именно это. Страха не было, осталось одно желание: "Скорее..."
Когда Фролло овладел ею, цыганка даже не вскрикнула - только удивленно раскрыла
свои черные глаза, в которых отразилась Луна - вечная покровительница
влюбленных... Резкая боль, внезапно пронзившая ее тело, забылась практически
сразу - благодаря его ласкам и благодарным, отчаянно-нежным поцелуям, которыми
он быстро осушил выступившие на ее глазах слезы.