...А потом она лежала в его объятиях, думая о том, что никогда в жизни ей не
было так спокойно. Правда, к спокойствию примешивалось легкое чувство горечи,
едва различимое ощущение потери и грусти. Случилось то, что можно пережить
только один раз в жизни - волнение, трепет узнавания, абсолютная близость, ближе
которой не бывает. Вот он, ее невероятный выбор, ее первый мужчина. Священник...
Ну и что? Он привлекателен, хорошо сложен. У него сильные руки, глубокий взгляд,
мягкий и проникновенный голос. И он так ее любит! Сегодня утром он чуть не погиб
из-за нее. А Феб никогда не любил, бросил, предал... Не стоит даже вспоминать о
нем!
- Я люблю тебя. - тихо и чуть смущенно произнес Клод. - Маленькая чаровница, что
ты сделала со мной. Твои глаза... В них больше тайны, чем в лунном свете. Я
хотел бы смотреть в них вечно! Я так счастлив. Если бы Господь послал мне смерть
в эту минуту, я умер бы с улыбкой. Ведь я получил все, о чем только может
мечтать мужчина. Но ответь, почему? За что мне такое счастье?
- Еще вчера мне казалось, что это невозможно, немыслимо. Но мне хорошо с вами...
Наверное, я должна чувствовать себя виноватой. Но вы ведь давно забыли свои
обеты, - она лукаво улыбнулась. - Надеюсь, вы не сожалеете?
Священник ответил ей долгим, нежным поцелуем. Утолив свою страсть, Клод стал
больше заботиться о ее наслаждении... До этой ночи его разум не знал женщин, но
тело всегда помнило сладострастные порывы поколений его предков. Движения его
были выверенными и точными, а ласки - одновременно нежными и пылкими. Священник
без труда угадывал все желания своей возлюбленной, открывая для себя
потрясающую истину: оказывается, в любви намного приятнее отдавать, чем получать
самому. Во всяком случае, для него это было именно так...
Эсмеральда таяла в его руках, словно воск, а после проваливалась в ослепительную
бездну экстаза. Мыслей не было, мир вокруг нее словно исчез, растворился в
жарком дурмане страсти. И неважно, что будет завтра.
Конечно, то был грех. Но отчего ему так легко, отчего душа словно устремляется в
небесную синь, отчего он чувствует себя сильнее, чище, счастливее, чем
когда-либо? Клод не знал ответа на все эти вопросы... Да и был ли важен ответ?
От переживаний этой ночи он долго не мог заснуть и размышлял лишь о том, что
рядом с ним - любимая женщина, его Эсмеральда, его мечта, его любовь. Только это
имело сейчас значение. Зачем гадать о том, что будет завтра... Священник закрыл
глаза и в первый раз в жизни по-настоящему покорился судьбе.
А затем физическая усталость окончательно одержала вверх над волнением, и сон
оборвал спокойное течение его мыслей.
Когда Клод проснулся, то не увидел рядом Эсмеральды рядом с собой. Его смятая
одежда была в беспорядке разбросана по полу. Тонкий лучик солнца упрямо
пробивался через зашторенное окно. Фролло медленно провел рукой по простыням...
Они еще хранили тепло ее тела. Священник невольно подумал о том, что произошло
ночью на этой постели, и его бледные щеки залились краской. Тем не менее, он ни
о чем не сожалел, а мимолетное чувство стыда тут же сменилось радостной
легкостью... Он хотел сказать ей, что она прекрасна. Он хотел повторять это
вновь и вновь. Но где же она? "Должно быть, проснулась и отправилась погулять по
собору", - подумал Клод и, решив последовать за цыганкой, поднялся с постели...
Ему очень не хотелось вновь надевать эту священническую рясу, тем более, что он
чувствовал, что больше не имеет на это права. Но другой одежды у него не было,
поэтому, торопливо застегнув пуговицы сутаны, он отправился на поиски
Эсмеральды.
...По мере того, как он помещение за помещением обследовал собор и не находил
там ее, его беспокойство возрастало. Он заглянул во все, самые отдаленные
уголки+ Ее не было нигде. Его радость начала таять, уступая место... нет, не
злобе и ненависти, а бесконечной тревоге. Где она, что с ней? Ведь за стенами
Нотр-Дам ей угрожает смертельная опасность! Впрочем, поднявшись на башню и
окинув взглядом соборную площадь, Фролло убедился, что все спокойно. Видимо, ей
удалось скрыться незамеченной.
Над крышами Парижа неумолимо поднималось ярко-желтое Солнце... Большой город
оживал, его улицы постепенно заполнялись людьми. Пестрая, многоликая толпа.
Огромная толпа, в которой никогда не найти любимую! Клод, казалось, забыл о
времени. Он пристально смотрел на соборную площадь, но видел, казалось, только
ту, которой там не было. И никогда не будет. Внезапно поднявшийся ветер нагнал
тучи, которые закрыли Солнце. Похолодало. Ветер трепал его одежду, хлестал по
лицу, но Фролло ничего не чувствовал. Его глаза были полны слез, но ни одна из
них не скатилась.
- Фролло, мой господин! - хрипло произнес знакомый голос... Не без усилия
оторвав взгляд от площади, Клод посмотрел на Квазимодо. В обыкновенно печальном
взгляде звонаря странным образом смешались грусть, удивление и радость...
- Она свободна... Ее не поймают! Ее не найдут! - торжествующе заявил Квазимодо.
Его единственный глаз сиял от гордости. - Она просила сказать вам, чтобы вы не
тревожились о ней. Что все будет хорошо. А я думал, вы ненавидите ее и желаете
ее смерти. Простите...
Фролло понял, что звонарь ничего не знает о том, что произошло между ним и
Эсмеральдой этой ночью... Она не сказала горбуну всей правды. Правда уничтожила
бы беднягу, влюбленного так искренне, так самоотверженно. Это навсегда останется
только их тайной - тайной запретной, невозможной любви священника и цыганки.
Конечно, Эсмеральда не могла поступить иначе. Но как же это больно, господи!
Безумный, он посмел надеяться... Клод тяжело вздохнул и жестом попросил звонаря
оставить его. Тот привычно повиновался и заковылял прочь, ни на миг не
переставая думать о чуде, случившемся сегодня ранним утром.
...До самой зари Квазимодо не мог заснуть. Страшные картины минувшего дня
терзали его, ему казалось, что он сойдет с ума. Веревка на шее Эсмеральды...
Адский смех Фролло... Его бегство в безумном порыве быть с ней, умереть, сжимая
ее в объятиях... Недоумение, растерянность - когда не обнаружил ее среди
мертвых. Лучик отчаянной надежды... Под вечер звонарь вернулся в собор, мысленно
приготовившись и к встрече с архидьяконом, и к результату этой встречи.
Квазимодо никогда не забыть эту сатанинскую радость. И теперь, лежа без сна на
своей подстилке, он бормотал: "Есть ли у тебя сердце? Твое счастье, господин,
что вчера наши пути не пересеклись..." Но тут же его мысли вновь устремлялись к
цыганке. Где она, что с ней, как ей удалось спастись? Он вспоминал, как она
прекрасна, вспоминал ее пляску, ее улыбку - и словно видел перед собой это
неземное создание. Эсмеральда...
Вдруг Квазимодо почувствовал, что он не один. Быстрый взгляд... Потрясение...
Сон... Нет, не сон! Он поднялся с подстилки, не в силах произнести ни слова и не
веря своим глазам. Это была она, Эсмеральда! Ее глаза, ее изящная фигурка, ее
зеленое платье. Вот только улыбка, как ему показалось, стала другой. Раньше она
была словно солнечный луч - дерзкая и веселая, а теперь в ней появилась новая,
непонятная Квазимодо загадочная мягкость. Впрочем, звонарь не особо задумывался
над этим. Он был счастлив!
- Квазимодо, мне нужна твоя помощь!
"О Боже. Ей нужна моя помощь! Она пришла за этим ко мне, ко мне!" - думал
Квазимодо, и его сердце наполнилось гордостью.
- Да я за вас жизнь готов отдать! - воскликнул растроганный звонарь. - Только...
Фролло... Вам надо опасаться его! Но пока я с вами, вам нечего бояться. Я...
Эсмеральда жестом остановила его.
- Нет, Квазимодо, архидьякон больше не враг мне. Я только что говорила с ним, он
не желает мне зла и не помешает скрыться. Но помочь мне можешь только ты!
...Вернувшись в свою келью, священник сел на неубранную постель и задумался. Она
оставила его и никогда не вернется. Слава Богу, что Квазимодо не побоялся гнева
приемного отца и помог цыганке исчезнуть. Но почему тогда?.. Жалость и
сострадание, а не любовь двигали ею. Исполнив его мечту, она растворилась, как
утренний туман, как волшебная греза... Она исчезла, а он остался. Ему было
бесконечно грустно, но то была светлая грусть. Он уже тосковал без нее, но знал,
что никогда не попытается ее вернуть. Эсмеральда была бесконечно, незаслуженно
добра к нему, и он не отплатит ей злом. Знал священник и то, что жить, как
прежде, он уже не сможет.
Прошло три года...
- Отец Клод! - Фролло обернулся. Его догоняла молодая женщина в темном платье.
Священник остановился, глядя на нее выжидательно и участливо.
- Спасибо вам. - тепло произнесла она. - Вы нам так помогли! Теперь у меня вновь
есть работа, мой малыш уже почти выздоровел... Деньги мы обязательно вернем, но
те добрые слова+
Фролло остановил ее властным жестом.
- Даже не думайте об этом. Помогать ближнему - наш долг. Я рад, что смог помочь
не только словом... - священник вздохнул. К привычным авторитарным интонациям
кюре Собора Богоматери неожиданно добавилась грусть. - У меня был брат...
Маленьким он очень походил на вашего сынишку. Его я не сумел уберечь. А у вас
все будет хорошо. Господь вас не оставит. Я буду молиться за вас. - тихо
закончил он.
Ее лицо осветила счастливая, почти влюбленная улыбка. Так не улыбаются
священнику+ Отец Клод заметил это, и в глубине его печальных глаз вспыхнули
лукавые искорки.
- Прощайте, святой отец, спасибо вам за все. - быстро произнесла женщина и тут
же заторопилась куда-то, внезапно устыдившись как своей откровенной улыбки, так
и мелькнувшей у нее греховной мысли: "У него красивые глаза... Ах, не будь он
священником..."
Расставшись с ней, Фролло отправился дальше по направлению к собору. Прохожие
почтительно приветствовали его, священник отвечал легким поклоном. Давно минули
те времена, когда в народе сурового архидьякона считали колдуном, боялись и
ненавидели одновременно. Метр Фролло очень изменился. Никто, конечно, не
догадывался о причине этой перемены. Догадайся обыватель, он, несомненно, пришел
бы в ужас... Но парижане видели лишь сострадательного, великодушного человека,
истинного служителя Бога, который всегда поможет, утешит, наставит на путь
истинный. Видели - и тянулись к нему, а Клод никогда никого не отталкивал - даже
оборванцев из Двора Чудес, которые так раздражали его когда-то. Ведь перед Богом
все равны+ Зная эту истину всегда, он постиг ее лишь теперь.
Наконец, Фролло шагнул под своды собора. Навстречу ему радостно ковылял
Квазимодо. Они давно простили друг другу все, и звонарь вновь смотрел на своего
приемного отца с бесконечной преданностью и любовью. Конечно, Клод хорошо
понимал, о ком грустит Квазимодо в ночные часы, отчего порой бродит по собору,
как неприкаянный, а в колокола звонит без прежнего пыла. Фролло ничем не мог
ему помочь. В его сердце тоже жила глубокая печаль, неразрывно слитая с
чарующим образом цыганской плясуньи. Он часто думал о ней. Как погрустнели без
нее улицы Парижа! Где она теперь? Жива ли? Любима ли? Он не переставал любить
ее, но, как ни странно, это не мешало ему быть хорошим священником. Он научился
жалости и милосердию, он стал понимать людей и сочувствовать им. Можно сказать,
что священник сумел превратить свою грешную, едва не погубившую его страсть в
истинно христианскую любовь - и все благодаря его чудесной, нежной, доброй
девочке...
Конечно, сначала было трудно. Просыпаться утром и видеть, что ее нет рядом.
Тосковать по ее улыбке, нежному голосу, восхитительному телу... Но затем он
смирился, и мир для него стал другим. Клод Фролло благодарил Бога за посланное
ему испытание.
За величайшее страдание и величайшее счастье, которое только существует на
Земле.
Страдание и счастье, которое не обходит стороной ни женщин, ни мужчин, ни
старых, ни молодых, ни богатых, ни бедных.
Страдание и счастье, способное возвысить душу и швырнуть ее в пропасть греха.
Страдание и счастье, подаренное нам Богом.
Страдание и счастье по имени любовь...
Автор-Марина
notre-dame@list.ru