* * *
Белый воротничок душил священника... Клод судорожно рванул его. Воздуха всё равно не хватало. Служитель Бога, влюбленный в женщину. Какая горькая насмешка судьбы! Но это его судьба. Так пусть она свершится!
Не произнося ни слова, Фролло протянул руки ей навстречу. Эсмеральда бросилась в его объятия. "Я люблю тебя... люблю..." - всхлипывая, шептала она в промежутках между поцелуями.
Сказать, что они были счастливы в этот миг - значит не сказать ничего. Произошло то, на что оба не смели даже надеяться. Эсмеральда поняла, что он простил ее. А Клод... Его чувства было невозможно передать словами. Она сказала, что любит его. Как он ждал этих слов, как мечтал услышать от нее это признание! Он многое пережил за время ее отсутствия, но согласен был вытерпеть и втрое больше - лишь бы услышать эти три слова.
"Я люблю тебя".
Так просто. И так прекрасно. Боль растворяется в тумане прошлого, последние сомнения исчезают в ослепительном вихре чувств.
Никогда прежде он не был так ласков. Никогда прежде она не отзывалась на его прикосновения с таким неистовством... Каждый их поцелуй был наполнен сладостным безумием вновь обретенной страсти, каждая ласка словно обжигала - но тут же вызывала к жизни следующую, еще более откровенную и чувственную.
Впоследствии Эсмеральда пыталась вспомнить эту сказочную ночь, но в памяти остались только отдельные фрагменты... Словно кусочки рассыпавшейся мозаики... Его страстный, голодный взгляд, в котором вдруг не стало нежности - только это неукротимое, дьявольское пламя... Как когда-то, в темнице... "Не смотри на меня так!.." Огненная дорожка ненасытных, торопливых поцелуев, которыми Клод покрывал ее атласную кожу... Вздохи, переходящие в страстные стоны... Откровенные ласки... Клод и Эсмеральда обменивались ими с абсолютным бесстыдством, которое бы сделало честь самым разнузданным оргиям в Val d'amour... Головокружительный миг соединения и извечный, но каждый раз по-новому прекрасный путь к вершине любви. И итог этого пути... Казалось бы, всего лишь короткая череда сладострастных судорог, пронзающих тело... Но в тот момент Эсмеральде казалось, что ночь волшебным образом превратилась в ослепительный океан света и счастья, в котором она тонула и меньше всего на свете хотела быть спасенной...
* * *
Цыганка проснулась первой, сладко потянулась и с бесконечной нежностью взглянула на спящего Клода. Во сне его лицо утратило портившее его жесткое и холодное выражение. На бледных щеках веером лежали длинные темные ресницы - пожалуй, слишком длинные для мужчины... Едва заметная полуулыбка - так, чуть приподнятые уголки губ. Эсмеральда впервые подумала, что он очень хорош собой. Странно, что она не замечала этого раньше... Неподходящая внешность для человека, решившего отречься от всего земного и посвятить себя Богу. В этих чертах слишком много огня, много страсти - отнюдь не молитвенной.
Словно почувствовав ее изучающий взгляд, Клод открыл глаза.
- А ты красивый... - не думая, произнесла Эсмеральда. Просто подумала вслух. Он усмехнулся:
- Не смейся над бедным священником, милая... Да, у меня нет ни золотых кудрей, ни синих глаз, ни блестящих доспехов. Зато есть моя бесконечная любовь к тебе, которую ты наконец-то оценила, - с этими словами он попытался привлечь девушку к себе и очень удивился, почувствовав сопротивление.
- Что с тобой?
- Скажи мне одну вещь, Клод... Почему ты решил стать священником?
Фролло не ждал этого вопроса, смутился - но уходить от ответа не стал.
- Видишь ли, это было не мое решение. Родители с детства предназначили меня для духовного звания. Но, откровенно говоря, я и сам чувствовал к этому склонность и не представлял для себя иной судьбы. Я ни разу не пожалел о том, что стал священником - до встречи с тобой! - с неожиданной горячностью произнес Клод.
Эсмеральда обиженно надула губки.
- Можно подумать, это я тебя соблазнила! До нашей встречи и я жила спокойно и счастливо. Но... я все-таки не понимаю, в чем смысл этих ваших запретов: как можно по своей воле лишить себя счастья испытывать любовь.
- Прости меня. - тихо сказал Клод. - Наверное, я просто до сих пор не смирился с мыслью о том, что священник из меня не получился. Я нарушил все обеты - и обет смирения прежде всего. А их смысл... Я объясню, если хочешь. Дело в том, что когда человек принимает решение стать священником - он отдает себя Богу. Всего, без остатка. Ничто земное не должно стоять между Господом и его смиренным слугой - ни богатство, ни гордость, ни любовь к женщине... А я влюблен в тебя, я одержим тобой. Ты - моя жизнь, моя единственная любовь, мое счастье...
Эсмеральда взглянула ему прямо в глаза, и у него перехватило дыхание: таким ласковым и лучистым был ее взгляд.
- Я сделаю всё, чтобы ты никогда ни о чем не пожалел. Знаешь, Клод, только в разлуке с тобой я поняла, как сильно я люблю тебя. Я готова повторять это тысячу раз, лишь бы ты мне поверил!
- Я верю тебе, - ответил священник. - Но я до сих пор не верю своему счастью. Мне кажется, что это сон, и через мгновение я проснусь один, а тебя не будет рядом...
Вместо ответа Эсмеральда поцеловала его в губы. Он прижал ее к себе каким-то отчаянным, нервным движением. Казалось, никакая сила была не в состоянии разорвать эти объятия.
- Послушай... Я больше так не могу. Вести двойную жизнь, совершать священные обряды - в то время как сердце рвется к тебе. Да и тебе нужна свобода...
Ее губы дрогнули - она хотела ответить, что ей не нужна свобода, что она согласна на все, лишь бы быть с ним, но Фролло опередил ее.
- Молчи, не возражай! Я всё решил. Если я потеряю тебя вновь, я умру. Я не могу и не хочу оставаться священником! У меня есть кое-какие сбережения, мы уедем и навсегда порвем с прошлым. Скажи, что ты согласна!
Счастливая и влюбленная улыбка осветила лицо Эсмеральды. Даже если бы она промолчала в ответ, эта улыбка сказала бы Клоду всё, что он хотел знать. Но её простые слова все-таки заставили его сердце замереть от нахлынувшей на него волны восторженной, почти мальчишеской радости:
- С тобой - хоть на край света!
* * *
Оставалось поговорить с Квазимодо. После того, как Клод и Эсмеральда всё решили, священнику не хотелось откладывать этот разговор. Он нашел звонаря в его любимом уголке. Квазимодо сидел, прижавшись к стене, и никак не отреагировал на появление архидьякона.
- Квазимодо!
Звонарь не отозвался.
- Квазимодо, на рассвете мы уезжаем. Я и Эсмеральда. Я хочу, чтобы ты сопровождал нас. Я знаю, что тебе непросто свыкнуться с тем, что она...
- Нет, мой господин, - тихо, но твердо сказал Квазимодо.
- Что ты сказал?! - не привыкший к неповиновению архидьякон был не столько разгневан, сколько удивлен. Первый раз в жизни Квазимодо осмелился спорить со своим повелителем.
- Я хочу сказать, что остаюсь здесь... Я был предан тебе душой и телом, был готов для тебя на всё, даже на смерть. Но сейчас ты требуешь от меня невозможного.
Клод вздохнул. Квазимодо был прав. Если бы не любовь горбуна к цыганке, всё могло бы быть совсем иначе. Но Фролло лучше, чем кто-либо, понимал, что приказать чувствам невозможно.
- Я понимаю. Но как ты будешь жить один, без меня? - голос священника предательски дрогнул.
- Не думай обо мне... Я хочу только одного. Чтобы она была счастлива.
- Она обязательно будет счастлива. Это я тебе обещаю, - серьезно произнес архидьякон.
Квазимодо кивнул и отвернулся к стене. Клод Фролло постоял еще немного, глядя на своего верного звонаря, а затем скрылся в темноте галерей Собора Парижской Богоматери. Только тогда Квазимодо позволил себе заплакать...
* * *
Над крышами Парижа всходило Солнце. Его лучи упрямо пробивались через пушистую завесу облаков, подсвечивая их розовато-золотистым светом... Чудо, в котором не было ничего необыкновенного. Просто наступил новый день. И новая жизнь!
* * *
Автор-Марина
notre-dame@list.ru